Неужели провал… Я подхватываю его взгляд. У лестничного марша стоит женщина в белом халате, девушка. По-моему, ее не было в тот момент, когда мы подошли к постовому…
— Идемте. Вас ждут, — говорит она коротко, и я вижу — Юрий узнает ее. Это действительно она. Юрий и Зина разговаривали с нею у Елисеева… — он подтверждает это знаком. Та самая — но, значит, и я должен ее знать?
Постовой мгновенно приходит в себя, словно просыпается, и делает разрешающий жест.
Она идет впереди, по-прежнему никого, нам явно везет, но с каждой следующей секундой у меня усиливается ощущение, что все происходит не на самом деле: то ли во сне, то ли в трансе… Я смотрю на Юрия, у него такое же состояние, как и у меня.
…А она все идет и идет, и кажется мне, что постепенно она отделяется от пола и плывет над ним странным белым облаком, и оборачивается на ходу, и улыбается, и вот — я тоже ее узнаю. Это Она — Милый призрак. Она вывела меня из узилища сатаны и спасла…
Дверь, еще дверь, палата — это не та, в которой мы лежали рядом с Игорем.
Здесь только одна кровать. Человек на ней накрыт тонкой белой простыней с головой… И это значит, что…
И это значит, что перед нами труп. Она откидывает простыню — так и есть. Белое лицо, закрытые глаза, дыхания нет. Бедный Игорь, ты не дождался нас…
Она закрывает ему лицо простыней и жестом показывает на носилки-каталку, попервости я и не заметил…
Мы берем Игоря за руки и за ноги — он не гнется — и укладываем. Снова закрываем простыней.
— Но… зачем? — с трудом говорит Юрий. — Он мертв, зачем?
Она улыбается, и от этой улыбки по моей мокрой спине ползет холодок.
— Что есть смерть? — слышу ее голос, но губы сомкнуты. — Тлен или новая жизнь? Несите…
Мы становимся по обе стороны каталки, двигаем ее, открывается дверь, коридор, и опять никто…
И снова дверь, белый зал, на постаменте посередине — обитый красным кумачом гроб…
— Он был офицер…
Кажется, это она произнесла, впрочем, не уверен.
Укладываю Игоря, только теперь замечаю, что на нем добротный, хорошо сшитый штатский костюм.
Всматриваюсь в его белое лицо. Никаких сомнений, он умер, наверное, дня два назад — вон на лице синеют трупные пятна…
Но тогда зачем это все? Усилия наши оказались напрасными, мы рискуем зря…
— Переодевайтесь…
На стульях какие-то костюмы, мы переглядываемся и послушно натягиваем на себя белые рубашки и все остальное. На лацкане моего пиджака крупный значок: «Харон. Фирма ритуальных услуг». Значит, мы… О Господи…
— Там остался наш товарищ, — говорит Юрий. — Он в опасности.
Она улыбается:
— Опасность — это глупое восприятие. Так думают те, кто не знает истины. Модест вне опасности. Те, кто дал вам машину, — тоже. Они ничего не помнят и не вспомнят. Вы должны идти со мной…