— Кто тебе сказал, что ты лягушка?
— Так я ж Гренуй.
Попытка объяснить ему, что фамилия, буквально означающая «лягушка», не гарантия перевоплощения именно в это животное, ни к чему не привела. В принципе, я не настаивал на «примерке», помню, как сам не хотел этого. Вот Франсуа без всякого предложения заинтересовался бы кулоном, и ещё Ренара заставил участвовать в столь сомнительной забаве.
Из глубины дома раздался приглушённый треск. Жак и ухом не повёл, он стоял у окна и, думая о чём-то своём, слушал пиликанье сверчков.
Мне почудился топот. Жак всё так же стоял, как статуя.
Я взял липкую свечу и подошёл к двери, попутно зацепившись болтающимися подтяжками за столбик кровати. Друг взглянул на меня с неодобрением.
— Скоро приду, — прошептал я, исчезая в коридоре.
Роберт обязан был вернуться. Хоть он не вызывал у меня доверия, тяга к семейным тайнам вновь одержала верх над разумом. Я ждал новой встречи. Жаждал её. Предстояло во много разобраться нам обоим.
Тишина стояла звенящая, душная. Я притаился у чёрной лестницы, прислушиваясь изо всех сил и сдерживая порыв позвать Роберта. Наконец снизу отчётливо донеслись неторопливые шаги. Коротко скрипнула первая ступенька. Затем вторая.
Лучше я застану врасплох ночного гостя, чем он меня.
Мы столкнулись между этажами. У этого рослого широкоплечего человека не было ничего общего с Робертом. Поля шляпы скрывали лицо, но я и так его узнал. Я остолбенел от страха.
— Давно не виделись, Роберт Сандерс, — глубоким голосом произнёс одноглазый. — Скучал по мне? Что, не очень?
Во рту мгновенно пересохло. Убежать в этот раз невозможно. Господи, лишь бы он не тронул Жака!
— А ты изменился, — он поднялся на ступеньку выше. — Причём не в лучшую сторону. Кто лишил тебя дара? Неужто сам отказался?
Я вцепился свободной рукой в бархатные от пыли перила.
— Ты вампир?
— Скажем так, я тот, кто хочет, чтобы ты валялся с переломанными костями в собственной крови и хотел сдохнуть, чтобы не чувствовать боль.
О, нет. Он пришёл мстить.
То ли свеча замигала, то ли у меня стало темнеть в глазах…
— И если бы не договор, я бы расквитался с тобой, гадёныш.
— Какой ещё?..
Он выбросил вперёд руку, и меня ослепил серебряный свет, исходящий из его ладони. Всё произошло так быстро, что я даже не успел вскрикнуть от обжигающего холода. Боль, пронзившая тело до кончиков пальцев, исчезла.
Дальше я помню, он склонился надо мной. Сорвал с лица черную кожаную повязку, и в меня впился жёлтый глаз с вертикальным зрачком.