— Нѣтъ, — это мой первый опытъ.
— Я такъ и думалъ. А практически вы занимались когда-нибудь сельско-хозяйственнымъ дѣломъ? Я думаю, что нѣтъ… Нѣчто въ родѣ инстинкта подсказало ужь мнѣ это раньше, — сказалъ старый господинъ, надѣвъ очки и строго разсматривая меня поверхъ ихъ. Въ тоже время онъ развернулъ газету и продолжалъ:
— Я хотѣлъ бы прочесть вамъ то, что внушило мнѣ это инстинктивное убѣжденіе. Это — передовая статья. Прослушайте ее и скажите мнѣ: вы-ли писали: «Рѣпу никогда не слѣдуетъ срывать, это вредно. Гораздо лучше заставить какого-нибудь мальчика взобраться наверхъ и потрясти дерево». Какъ вы это находите?.. Я твердо убѣжденъ, что писали эту статью именно вы?
— Какъ я это нахожу?.. Я нахожу, что моя мысль изложена вполнѣ наглядно и понятно. Безъ сомнѣнія, милліоны и даже сотни милліоновъ четвериковъ рѣпы подвергаются ежегодно порчѣ въ этой части штата только потому, что ихъ срываютъ недозрѣлыми, между тѣмъ какъ, если бы мальчикъ взлѣзъ наверхъ и началъ трясти дерево…
— Отчего непремѣнно мальчикъ, а не ваша бабушка? Рѣпа не ростетъ на деревьяхъ!
— Развѣ не ростетъ? Неужели? Впрочемъ, вѣдь этого никто и не утверждалъ. Это просто образное выраженіе, спеціально образное выраженіе и только. Всякій мало-мальски разумный и догадливый читатель долженъ былъ сразу понять, что я подразумѣваю здѣсь мальчика, который трясетъ ползучую часть этого растенія.
Но старый господинъ вскочилъ, разорвалъ газету въ мелкіе клочья, растоптатъ ихъ ногами, разломалъ палкой нѣсколько ближайшихъ къ нему предметовъ и въ заключеніе объявилъ, что я въ этомъ дѣлѣ свѣдущъ не менѣе любой коровы. Наконецъ, онъ ушелъ, съ шумомъ захлопнувъ за собой двери. Такое поведеніе его внушило мнѣ мысль, что какъ будто бы онъ былъ чѣмъ-то не совсѣмъ доволенъ. Но такъ какъ я не зналъ, чѣмъ именно, то и не могъ помочь ему.
Нѣсколько минутъ спустя въ дверяхъ появилась длинная, мертвенно-блѣдная физіономія съ рѣдкими локонами, ниспадавшими до самыхъ плечей, и съ участками небритыхъ волосъ, выступавшихъ въ видѣ щетины на возвышенныхъ и низменныхъ частяхъ его лица; субъектъ этотъ, приложивъ палецъ къ губамъ, просунулъ впередъ голову и верхнюю часть туловища и въ такой позѣ застылъ, какъ будто къ чему-то прислушиваясь…
Онъ стоялъ какъ вкопанный, не издавая ни единаго звука. Онъ продолжалъ прислушиваться… Потомъ вдругъ повернулъ ключъ въ замкѣ и, осторожно ступая, на ципочкахъ приблизился ко мнѣ на разстояніе руки. Тутъ онъ вновь остановился и нѣкоторое время съ напряженнымъ вниманіемъ разсматривалъ мое лицо, а затѣмъ вытащилъ изъ бокового кармана сложенный нумеръ нашей газеты и сказалъ: