— Забит, что ли?
— Правильно: забит! Непереваримой субстанцией. Иначе говоря, мусором, всевозможным хламом, который ничем не соскоблить, не вывести из организма вон.
— С этого места, пожалуйста, подоходчивей. Все же я даже не медбрат.
Легкий кивок. Короткая пауза. Затем обстоятельный, неторопливый рассказ-лекция для… неуча.
Ежели раскинуть умом, медицина имеет не только касательство, но и прямое влияние на общественную, а также на политическую жизнь страны. Здоровье нации поважней, нежели добыча нефти и газа, плюс вместе взятые ансамбли рок-музыки. Но так уж вышло, что эта сфера жизни оказалась у нас в загоне, на задворках. Влачит жалкое существование.
Впрочем, это одна сторона проблемы, закоренелой и больной. Обратная сторона еще сложней, скрыта от прямолинейного погляда. Речь идет и о пище материальной, каждодневной.
Принципиально важно не просто впопыхах, кое-как да кое-чем живот набить. Процесс поглощения пищи должен быть осмысленным (по части выбора меню) и по возможности — ритуальным. Оцерковленные люди перед трапезой обязательно крестятся, тем самым создавая благотворный психологический настрой «по всей периферии телесной».
Крестная моя, Капитолина Алексеевна, в молодости была ярая театралка, признавала же исключительно МХАТ. Их стайка, девчонки из Марьиной Рощи, во всем пытались подражать своим кумирам. Возможности, разумеется, были весьма скромные. Вдруг нашелся лаз! В Камергерском переулке, наискосок от театра, с незапамятных времен существовало «Театральное кафе», куда захаживали актеры. Для простой публики вход тоже был свободным. Так вот юные москвички занимали столик в темном уголке и со стороны любовались, как Станиславский и Немирович-Данченко вдвоем неторопливо чаевничали. Крестная однажды призналась: «То был настоящий театр, школа этикета». Обрядом степенного, многочасового чаепития навсегда запомнился гостеприимный дом моей тетушки. И своих, и чужих всегда сюда словно магнитом тянуло. Хотя стол от закусок не ломился, выпивки было в меру. Прожила Капитолина Алексеевна девяносто два года, отдала душу Богу в день своего рождения.
Василий Петрович весьма кстати напомнил: седьмой, по библейскому счету, смертный грех — чревоугодие. Нет, не зря праотцы нас предупреждали об опасности… Она скрыта за семью печатями. Чтобы хоть краешек той сокровенной тайны приоткрыть — всей академии наук мало. А вот как проблемы здравоохранения трактовал во время оное, помню, сторож колхозного сада села Окница мош Михуце, по фамилии Формусати. Его максимы печатала на своих страницах районная газета «Друмул ленинист». А в местной чайной на самом видном месте висела золотая рамка с таким текстом: «Что едим, тем и болеем!».