На этот раз нас двое молодых людей, обеспеченные завидным положением, отправляющиеся в экспедицию, на которую обращены взоры всего мира, в торжественном великолепии официальной церемонии…
14 часов. Под председательством господина Жермен-Люка состоялся в Отель де-виль[41] банкет с речами. И вот мы на борту.
Облокотившись на перила палубы-галлереи первого класса, среди наших новых коллег, мы, как бы с высоты пятого этажа, смотрим на набережную, где Ривье, его жена и дочь приветливо машут нам с трибуны.
Вокруг них духовые оркестры, гвардейцы в небесно-голубых мундирах, отдающие честь, бесчисленные толпы народа… Наклонившись, мы видим на нижней палубе головы колониальных солдат; они машут цветами, которыми их буквально засыпали городские дамы. Музыка играет «Sambre-et-Meuse», звонят гаврские колокола… Гидропланы вьются в сияющей осенней лазури, окружая кольцом дирижабль «Средиземное море», провожающий нас до выхода из Ла-Манша. Из четырех труб судна вьется белый мазутный дым, расплываясь в небесах; металлические звуки рупора передают приказания с мостика в машинное отделение. Продолжительный рев сирены наполняет пространство: это сигнал к отправлению. Сирены всех судов, находящихся в порту, ревут в ответ.
Оркестры играют «марсельезу», толпа обнажает головы, машет платками. И в то время как начинается салют из двадцати одного орудия гаврской батареи, монументальный «Иль-де-Франс» удаляется от набережной, скользя по желтым водам устья Сены со скоростью восемнадцати узлов в час и скоро оставляет за собой группу разукрашенных флагами и переполненных любопытными малюток-буксиров, которые некоторое время следуют за нами. Два контр-миноносца пошли вперед в качестве разведчиков…
Для нас это было настоящее свадебное путешествие. Потому что, хотя мы были оба делегатами банка Ривье и К°, обязанными охранять громадные интересы, в настоящее время, на борту «Иль-де-Франс», обязанности наши были совершенно мифическими.
Главная цель нашей миссии была разделить остров Фереор, распределить его по старшинству наций, под опекой товарищества, и нам надо было быть на месте, чтобы судить о положении вещей. У нас не было карты острова, не было планов, одни лишь фотографические снимки, привезенные «Эребусом II» и «Эспадоном», которые переходили из рук в руки в большом зале первого класса, где мы после обеда стараемся завязать знакомство со своими спутниками…
До выхода из европейских вод наша пловучая свита удивительно разрослась. Сначала, в 18 часов, против Шербурга два миноносца — «Париж» и «Портос» — появились у нас по бокам, в сопровождении самого «Эребуса II», который поместился у нас за левым бортом, напоминая собой маленькую лодочку. И Лефебур в рупор радостно приветствовал меня.