Нас заметили там, наверху: буек падает в воду, обдавая меня брызгами. Я хватаю его, этот упругий круг который плавает, поддерживая меня на поверхности, толкаю его к жене, она тоже цепляется, и мы ждем; чтобы нас вытащили, дрожащие, задыхающиеся, но спасенные, спасенные!..
Я целую эти милые губы, которые, если бы не воля слепого рока, были бы теперь холодной и безжизненной добычей волн.
— Ого! Держитесь! — раздается голос совсем близко от нас.
— Браво, влюбленные! — пищит другой.
И, подняв голову, я начинаю истерически хохотать.
На носу приближающейся, танцующей по волнам лодки, друг Жолио, стоя, на коленях со своим кинематографическим аппаратом в руках, крутит, крутит… накручивает эту жизненную сцену кораблекрушения.
Как падает голова змеи, когда умолкает вдруг флейта укротителя, алчное желание, направленное к острову Фереор, пало само собой, как только исчез болид.
В 19 часов в Париже эта новость появилась на сверкающем экране «Париж — Прожектор».
Прохожие на ходу и торопившиеся к обеду с задней площадки автобусов читали:
…перетив… Золотая скала поглощена катаклизмой…
И тогда, среди света и толпы, каждый, как в черной пустыне… и у него замирает сердце, и он чувствует себя сразу обедневшим.
Но они должны были бы скорее радоваться, если бы знали, эти парижане и там, по ту сторону Ла-Манша, их союзники лондонцы, потому что эта гибель позволит им спокойно спать, в эту чудную, тихую ночь, когда Париж, как ореолом, окружен красным заревом своих огней… потому что эта ночь — среди всех ночей — особенно благоприятствует воздушной атаке немцев.
Приказ отменен. И в Шварцвальде закатывается в ангары две тысячи четырехсильных бомбометов, снабженных каждый четырьмя адскими машинами (торпедами) в пятьсот кило.
И цеппелины, находившиеся уже в пути к сборному пункту в Таунусе, повернули обратно и возвратились в. свои ангары.
Европейские суда (и даже первый транспорт, который вышел из бухточки) успели достаточно отдалиться от острова, и не одно из них не потонуло и не получило серьезных повреждений.
Водовороты и волны улеглись минут в десять, и судовые катеры, обследующие мрачные воды, выудили еще несколько пассажиров лодки, счастливо уцелевших в волнах. Но не спасся никто со второго транспорта, погибли все оставшиеся на острове… в том числе Грипперт, мужественный капитан Барко и мой друг Лефебур…
Число жертв осталось нам неизвестным. Не доставало восемнадцати членов миссии, — вот все, что нам удалось точно установить.
У американцев потери были еще значительнее. Находясь слишком далеко от вершины, чтобы самим понять грозившую опасность, и не послушавшись тревожного сигнала, поданного им «Иль-де-Франсом», они по радиограмме «Ленгзингтона», потеряли два транспорта и истребитель… и кроме того весь персонал «Айрон-Сити», несколько тысяч человек инженеров, моряков и кули.