— Ужин мы съели в Роскилле, но кофе приехали пить к тебе, — радостно выкрикивал Владек. — Уж что-что, а кофе у тебя всегда найдется!
Зося разволновалась окончательно.
— Бога ради, Иоанна! Где сейчас можно купить этот чертов кофе?!
— Нигде. Разве что на Центральном вокзале в Копенгагене и в автоматах.
— Павел!..
Наконец удалось выпихнуть Павла на улицу. Владек и Марианн без зазрения совести продолжали молить о кофе.
Мы между тем обменивались последними новостями.
— Ну ты подумай! — воскликнул потрясенно Владек. — Эдек убит? Тут, у тебя?!
Владек и Марианн проявили ничтожный интерес к нашим заботам. Марианн давно не скрывала усталости, а Владек после взрыва бодрости начал зевать прямо ужасающе. Нужно было срочно с ним что-то делать. Алиция заволокла меня в ателье.
— Слушай, как их устроить? Господи, где Павел?.. Куда он подевался? Я начинаю волноваться… Что делать?
— Не знаю. Во-первых, избавиться от Владека и Марианн, они дольше не выдержат. Где ты собираешься их положить?
— Или там, или тут…
— Ага, понятно. Значит, я должна переехать на катафалк. О, пардон, я имела в виду памятник…
— Ты согласишься?
— Во-первых, не вижу другого выхода, а во-вторых, не имею ничего против.
— И тебе не будет мешать, что отсюда выход в сад?
— Наоборот. Люблю выходы в сад, и моя машинка тут тоже никому не будет мешать…
Алиция вдруг заинтересовалась.
— Новая книжка?
— Нет, письма. Послания к любимому мужчине.
— А кстати! Ты должна мне сказать, кто это!
— Что, прямо сейчас?! Не успели выяснить, в чем дело с этой самой теткой Торкилля, — Марианн и Владек помешали. Собрались положить спать Марианн и Владека — пропал Павел…
— Черт возьми! — зарычала Алиция. — Еще эта тетка! Ты даже не представляешь, какие у меня с ней сложности! Секундочку, Владек и Марианн…
— Постель, — смиренно подсказала я. — Забирай отсюда то, что для них, а я принесу свою. Давай скорей, иначе они заснут за столом.
— Чушь, Владек зевает нарочно, чтобы показать, что ему на меня наплевать…
Наконец Владек и Марианн, шатаясь, ушли спать. Зося дошла до состояния полной невменяемости, но тут в дверях появился пропавший Павел.
Выглядел он так, что всякие возгласы замерли у нас на устах. Одежда была порвана, в волосах торчали сорняки и ветки, на щеке — царапина, в глазах — безумие, из распоротой сумки торчал кофе, завернутый в носовой платок.
— Я кого-то выслеживал, — трагически заявил он, предупреждая возможные упреки.
— Кого?! — спросили мы хором, хотя каждая из нас собиралась сказать совсем другое.
— Не знаю. Кто-то здесь прятался, а потом залез в машину и был таков!