Быстрова первая из трех женщин палаты встала на ноги. Надежде Семеновне еще раз оперировали коленный сустав, удалили мельчайшие осколки раздробленной кости. Варе никак не удавалось залечить ампутированную ногу. А Наташа уже рассталась с костылями и осторожно ходила по палате и коридорам, опираясь на трость. Она без особого труда спускалась по лестнице в вестибюль на свидания. Ее довольно часто навещали полковые товарищи и друзья-моряки. Сазонов бывал чаще других.
Наташе позволили выходить на прогулку в небольшой скверик рядом с госпиталем. Она ходила туда с Сазоновым, когда ему удавалось вырваться в госпиталь, сидела с ним на скамейке, наслаждаясь весенним воздухом и теплом.
Ей казалось, что весна целиком завладела ею. Она вселяла в нее новые, возвышающие душу ощущении, властно призывала к жизни. Одновременно пробуждалось и неудержимо росло удивительное и волнующее чувство — чувство рвавшейся на свободу и простор девичьей любви.
Сначала Наташа пыталась сопротивляться своему чувству, думала о том, что уж очень неподходящее сейчас время для увлечения и любви. Но она видела, что и Сазонов неравнодушен к ней. И, обдумывая и взвешивая каждое слово, она говорила:
— Жаль, что окружающая нас обстановка мешает и будет еще долго мешать нам. Потому любовь, возникшая между нами, пугает меня. Подумайте хорошенько: времена-то какие?! И я сама на кого похожа сейчас?.. Закономерно ли вам любить инвалида? Имею ли я право эгоистично, без оглядки принять вашу любовь, пользоваться ею и не постараться доказать вам ваше заблуждение?
— Наташа! Не стыдно? Как можете вы, простите за резкость, говорить такие дикие вещи?! Их страшно и оскорбительно слушать. В какие дебри, в какие потемки вы забрели?.. Ведь наша жизнь впереди. Она будет счастливой, светлой и радостной! Для чего вы сегодня настроили себя на минорный лад?
— Потому что последнее время я много думала обо всем. Вот и показалось — не слишком ли мне повезло? Имею ли я право на вашу любовь…
— Наташа!
— Подождите. Выслушайте меня. Дайте мне возможность сказать обо всем и освободиться от сомнений или, наоборот, утвердиться в них — и тогда…
— Ничего такого я слушать не хочу и не буду! Родная моя, ради всего святого, перестаньте…
— Игорь, я прошу вас… Мне необходимо сказать о том, что меня смущает. Я буду предельно откровенна… Я скажу все…
— Я буду вас слушать не слушая, — уступил Сазонов.
— Пусть так. Знайте, я никогда не искала встреч с вами. Больше того, я их избегала. И не потому, что не хотела. Нет… У меня было совсем другое настроение… Но вас я полюбила по-настоящему. Я счастлива, когда вижу вас. Я все время думаю о вас, как ни о ком никогда не думала. И несмотря на то что я счастлива, ко мне нет-нет да и закрадывается беспокойство. Разве это не естественно?..