— Наташенька, любимая, все колебания надо гнать! Мы не можем потерять друг друга. Мы должны быть вместе, где бы мы ни оказались, куда бы ни забросили нас обстоятельства. Я знаю, нам скоро придется расстаться. Но что с того? Разве мы не сумеем пережить временную разлуку? Мы будем любить, помнить, ждать… Мы будем писать друг другу…
— Как мне приятно слышать то же, о чем я не раз думала сама.
Сазонов взял руку Наташи и прижал ладошкой к своей щеке, потом поцеловал.
— Игорь…
Наташа чувствовала, как сильно стучит ее сердце. Сазонов нежно целовал кончики ее пальцев.
— Игорь… довольно… хватит… — шептала Наташа.
Сазонов молча опустил ее руку.
— Когда матросы подняли вас на палубу, — вдруг сказал он, — мне показалось, что вы мертвы. И мне так захотелось умереть! Я поднял вас на руки и отнес к врачу. Если бы он подтвердил мое предположение, я бы застрелился…
— Из чувства товарищества?
— Да! — рассмеялся Сазонов. — Ох, крута и строга гвардии капитан Быстрова!
— Совсем не крута и совсем не строга. Просто я думала, что у вас больше выдержки! — Она ласково взглянула на Сазонова. — Пора, Игорь. И простите за все, что я наговорила. Вы заставили меня отбросить все мои сомнения… и любовь победила. Я так люблю вас!..
Они поднялись со скамьи и пошли к госпиталю. Наташа, доверчиво опираясь на его руку, тихо спросила:
— Когда мы увидимся?
— Завтра.
— Нет, нет. Так часто нельзя.
— Следовательно, когда прикажете.
— Сразу «когда прикажете»… Ну не хмурьтесь. Я буду ждать тебя завтра…
Большую радость принес Наташе долгожданный вызов на медицинскую комиссию. Она пришла к заветным дверям намного раньше назначенного часа и, ожидая очереди, ходила по коридору без палки, старалась двигаться свободно и уверенно.
Военно-медицинская комиссия внимательно просмотрела «историю болезни капитана Быстровой» и обследовала все три раны Наташи.
— Ну, душа моя, — ободряюще сказал ей старший врач, — кончайте перевязку и идите к столу… Разговор будет серьезный, — добавил он.
Наташа заторопилась: натянула чулок, поправила юбку, одернула мягкий свитер из белого ангорского пуха и подошла к врачам.
Председатель комиссии, седоусый, высокий полковник, взглянул поверх очков на присевшую к столу Наташу и, барабаня пальцами по ее «истории болезни», мягко заговорил:
— Все хорошо, капитан… Головные боли прекратились. Рана закрылась. Рука будет вполне работоспособной, месяц массажа и гимнастики… Боль в ноге скоро пройдет. Выходная ранка вот-вот закроется. Тогда дадите ноге работу, а пока утомлять ее излишним хождением не следует… Не хотите ли взглянуть на последние рентгены?