Поднявшись на колени, она огляделась по сторонам, потом торопливо отстегнула парашют, сбросила лямки.
Кругом тишина. Только где-то совсем недалеко монотонно шумела вода. По-видимому, рядом протекала река. Что делать? Что предпринять в этой совершенно новой и страшной обстановке? Если не схватят фашисты, нужно спрятаться, а затем найти пути к партизанам или подпольщикам: они сумеют помочь. Но прежде всего осторожность, бдительность и маскировка. Надо немедленно надежно укрыться, приглядеться, обдумать свое положение, потом что-то решать.
Прислушиваясь и оглядываясь, Наташа двинулась к реке. Выйдя к пологой отмели, разулась, закатала брюки комбинезона и пошла по воде, вниз по течению, до места, где песчаная отмель подступала к крутому берегу. Отсюда начинался перекат. Примостившись под кустом ивняка, она разрезала ножом парашют и стропы и утопила лоскутья.
Напряженно прислушиваясь, Быстрова улавливала то там, то здесь странные шорохи и звуки. Но ничего подозрительного не услышала.
Нужно было как можно дальше уйти от места приземления. Больше всего страшило: вдруг немцы начнут поиски сбитого летчика с собаками?.. А от них скрыться почти невозможно!
Не зная подлинной обстановки, гонимая чувством самосохранения, она медленно шла по воде вдоль берега. Через полкилометра уже в сумерках, заметив небольшой островок, заросший кустарником, зашла на него. Место показалось довольно надежным.
Вечерняя прохлада, сырость и легкий туман давали себя чувствовать. Ноги ломило от холодной воды. Присев на толстую корягу, Наташа ополоснула ступни от налипшего песка, натянула чулки и сапожки.
На островке среди молодого ивняка нашла сухую песчаную плешинку, положила под голову планшет, прилегла. Застывшие в воде ноги согрелись и горели.
Было тихо. Изредка плескалась мелкая рыба. Вблизи копошилась и попискивала птичка, наверно трясогузка, они любят такие места, у реки. Где-то вверх по течению, очень далеко, наперебой заливались несколько соловьев.
Все, что случилось и что предстоит в будущем, казалось Быстровой настолько ужасным, не вмещавшимся в сознании, что даже малейшую мысль об этом она старалась отогнать прочь. Такие мысли могли только изнурить, отнять силы, но едва ли помочь — ведь все было предельно ясно: она — на земле, оккупированной врагом.
Глядя в небо, на знакомые, везде одинаковые звезды, Наташа попробовала восстановить в памяти события дня. Но где-то защелкал соловей. Это отвлекло ее и обрадовало: значит, поблизости все спокойно и тихо.
Думы, самые горькие и тревожные, сменяли одна другую. Наташе представились первые дни оккупации. Возможно, именно тогда и погибла вся ее семья, погибла — или под пулями, выпущенными в затылок на краю большого свежевырытого рва, или на виселице посреди села, и злой ветер много дней и ночей раскачивал тела матери, сестры и братика…