Наташа обрадовалась, когда узнала о боевом вылете и о том, что на операцию пойдет первая эскадрилья. Она предложила корректировать полег, потому что прекрасно знала расположение станции.
— Ладно, иди… Будь по-твоему! Вижу, хочется тебе покружить над родными местами! — согласился командир полка.
В итоге бомбежки могучая техника врага, именуемая «тиграми», «пантерами» и «фердинандамн», была превращена в груды разбитого и обгорелого металлического лома. Пока наши тяжелые бомбардировщики с удивительной методичностью перепахивали станцию, истребители вступили в жесточайшие схватки с немецкими самолетами. Когда бомбардировщики, сделав свое дело, ложились на обратный курс, Быстрова попала под обстрел вражеского истребителя, который с близкого расстояния меткой очередью поджег ее машину.
Единственное, что оставалось Быстровой, — это немедленно перевести горящий, с отказавшим мотором самолет в планирование и, закрыв лицо руками, через бушующее пламя выброситься из машины.
Несколько секунд она, не раскрывая парашюта, камнем летела вниз, потом нащупала вытяжное кольцо и рванула его. Сразу же ощутила вибрацию расплетающихся строп, вслед за этим над головой раздался глухой хлопок раскрывшегося парашюта. Быстрова расстегнула шлемофон: четко слышать все было сейчас самым главным.
Вблизи шелестели стропы, а где-то в стороне все еще тяжело сотрясали воздух глухие взрывы бомб, неистовствовала зенитная артиллерия да изредка длинными очередями стрекотали крупнокалиберные пулеметы.
Наташа посмотрела вниз, разыскивая самолет. Подобно яркой комете, он стремительно несся к земле, словно хотел и в последние секунды своего существования сохранить гордый, стремительный полет. Он упал в лес. Оранжевое пламя задрожало, заметалось, вскидывая к небу багровые искры и путаясь в густом дыму, медленно начало меркнуть…
Земля вырастала и приближалась. Чуть в стороне чернела свежая зелень леса, пушистая и легкая, напоминающая в сумерках клубы неподвижного дыма. Среди нее лежали извилины песчаных отмелей на реке.
Приготовившись к приземлению, Наташа напрягла ноги и немного согнула их в коленях. Мускулы ожили, руки, подтягивая тело, крепко сжимали грубые брезентовые лямки.
Еще несколько секунд — и справа промелькнула верхушка одинокой березы. Ноги уверенно встретили удар о землю. Наташа мягко упала на бок, парашют бесшумно накрыл ее.
Прикосновение к земле чем-то необъяснимо страшным кольнуло сердце: земля эта показалась странно чужой, хотя, как прикинула Наташа, до ее родной Пчельни было отсюда не более пятидесяти километров.