И он, довольный собой и тем, что именно ему удалось отыскать летчика со сбитого самолета, не давая себе ни минуты отдыха, отправился за восемь километров в партизанский лагерь.
Наташа вошла в избу.
Задвинутый в сенях засов проскрежетал так, словно за спиной закрылась дверь ловушки.
В избе горела маленькая керосиновая лампа.
Не скрывая любопытства, Козьма Потапович внимательно осмотрел летчицу с головы до ног, потом, усевшись на табурет, предложил коротко:
— Садись…
Наташа тяжело опустилась на лавку.
— Не повезло тебе, значит? — с участием спросил Козьма Потапович.
— Не повезло! Отчаялась совсем, впору было руки наложить на себя, а вот нашлись люди. Выручат из беды, надеюсь…
— Должны выручить… Если через фронт переправить не сумеют, у Дяди побудешь. Там и для тебя работенка найдется. Они аэродром сооружают, чтобы самолеты садиться могли. Раненых вывозить и мало ли что… До сих пор все на грузовых парашютах получали, а сами отправлять ничего не могли…
Наташа вцепилась в руку Козьмы Потаповича;
— А не знаете, готов аэродром?
— Кто их знает, не в курсе…
— Немцев в селе много?
— Часть гарнизона из города… На отдыхе… Не так чтоб много, а есть… На фатерах стоят. Один я без немцев… Хозяйка и дочь отсутствуют…
— Не стесню я вас? Подвести могу. Опасно все же…
— Стесню! — повторил Козьма Потапович. — Вон постели свободны. Говорю, хозяйка и дочь отсутствуют…
Он тоже говорил спокойно. Неужели они привыкли ко всему? Наташа опять взяла себя в руки и, подделываясь под тон старосты, спросила:
— Где же они, хозяйка и дочь?
— На немецком огороде практику проходят. Вечером ушли, за грядками по ночам ухаживают: полют, поливают, рассаживают… Беспокоят растения, когда они спят. Офицер немецкий такой порядок ввел. Комендант… Говорит, что у себя дома выдумал так огороды сажать. Пруссак. Сынок помещичий… Оттого один я и остался сегодня… Спи до света на дочкиной постели.
— Спасибо.
— А пока похарчуем вместе. Небось голодная? Я тоже еще не ужинал. Лег отдохнуть да заспался.
— Спасибо, Козьма Потапович, — повторила Наташа. Усталым жестом она сняла платок, расстегнула жакет. Сидя на лавке и откинув голову назад, к стене, наблюдала, как хозяйничал староста. С полки на стене, из-под чистой занавески, снял и поставил на стол две глубокие тарелки, вытащил из шкафчика круглую ковригу хлеба, выдвинул ящик стола и достал деревянные ложки.
— Может, железной хочешь? — спросил он.
— Деревянной лучше, не обжигает, — улыбнулась Наташа.
Староста выставил из печи чугунный котел. В избе сразу запахло щами.
— Самому управляться приходится, без баб-то…