Он смотрит на нее, такую красивую, хрупкую, нежную и такую сильную. Боль рвет сердце на части. Она здесь, совсем рядом, но он не смеет подойти, прикоснуться, обнять, поцеловать, шептать о любви… Они оба знают, что созданы друг для друга, но рок сделал их врагами… Она так и не простила его, не простила ему его жестких решений. Но тогда он просто не мог поступить по-другому. Любовь и боль сплелись в один неразрывный клубок… Затаив дыхание он ждет ее решения, мысленно моля ее отказаться. Но она гордая, чертовски гордая, такая же как и он, и не в силах отступить. Гордость, проклятая гордость стоит между ними. На его лице маска отстраненности и холодности, Боги, как же трудно ему ее удерживать. Ее глаза отражение его собственных — боль пополам с любовью. Она медлит, и надежда поселяется в его сердце. Но вот она подтверждает вызов, и его захлестывает отчаяние и обреченность. Он медленно обнажает мечи, она решила и уже не отступит. Глаза в глаза они сходятся в последнем поединке. Это и мучительно и сладко кружить с ней в смертельном танце под звон клинков, остро чувствовать ее близость, видеть в таких любимых глазах ту же боль, что сжимает ее сердце… Он борется с желанием обнять ее и прижаться к таким желанным губам и ошибается… атака… ее клинок пронзает его плечо…алая кровь выплескивается на его черную броню… рука разжимается и один его меч падает. Он не может проиграть, слишком многие зависят от этого. Как же тяжело, как же больно принимать такое решение. Он знает, что не сможет жить без нее. «Прости», — шепчет он, ловит ее, разворачивает так, что ее спина прижимается к его груди. Острый миг счастья — она в его объятьях, но уже ничего не изменить и… его клинок пронзает обоих. Она поднимает голову, и их губы успевают встретиться в последнем прощальном поцелуе — сладком от любви и соленом от сожалений, крови и слез…
Мужчина резко сел на кровати, дыхание рывками вырывалось из его груди. Он закрыл лицо руками, медленно осознавая, что это был только сон. Яркий, невероятно яркий и реалистичный, но все же сон. Вот только боль была слишком сильной и настоящей, так же как и тревога, что никак не хотела отступать. «Неужели вещий», — холодея, подумал он и, с запредельной грацией соскользнув с кровати, заметался по комнате, освещенной лишь лунным светом. Вдруг резко остановился у стены и яростно ударил по стене кулаком, потом еще и еще… Немного успокоившись, мужчина со стоном отчаяния прислонился лбом к стене, и ночную тишину разорвал его едва слышный хрипловатый шепот:
