Оэлун довелось узнать, что в настоящей беде, в настоящем горе люди обязательно бросят. Помогут, когда все неплохо, и то — в какой-нибудь мелочи помогут. Юрту поставить. Займут овцу, инструмент — да. Принять странника — примут, накормят, в дорогу дадут коня, еды, вещи, какие нужны. Святое дело.
Но у вдовы с пятью детьми, только мужа схоронившей, скот угнать — это то, что случится обязательно, это уж само собой.
Оэлун иногда думала — а если бы у нее был один сын, они тоже так поступили бы? Ей казалось, что нет. Что с одним ребенком она как бы человек, как бы живая, и ей положено помогать. А с пятью — понятно, что не вытянет; сегодня они перемрут или через год, конец один, так почему не взять, что плохо лежит?
И когда в день поминовения родных люди ее улуса, собранного покойным Есугаем, не дождались Оэлун, без нее справили все положенные ритуалы, она только от усталости не смогла сдержать слова укора. Ну, и не удивилась тому, что ей ответили — ей, мол, и того не положено, что с земли подберет. Так, все так — молчать надо, да жить как-нибудь. Вот только сыновья подрастут, да все как-нибудь и сложится. Когда-нибудь обязательно отомстят за эту обиду. В конце концов, разве не знатного рода был ее муж Есугай? Разве судьба не привела ее к нему? И дети, значит, вырастут, пусть и без отца. Небо не может оставить их. Поэтому не надо вспоминать обиды сейчас, когда ничем горю не поможешь. Будет время и об обидах вспомнить, только это будет время сытое, спокойное, славное время сыновей Есугая. Тогда и поговорим. А сейчас — нет, все правда, не надо было ей обижаться. Сейчас еще рано. Сейчас пока просто будем жить: есть, что сможем найти, быть приветливыми со всеми, как и полагается. И будем любить друг друга и заботиться друг о друге. Ведь у нас сейчас одни друзья остались — наши тени.
Поэтому Оэлун перестала ждать помощи. Что есть — тем и проживем.
Она не держала зла ни на кого, просто сил на это не было. Да и глупо это — думать о том, что уже совершилось, когда есть столько необходимого, что надо переделать. Теперь, оглядываясь назад, она и сама не понимала, как ей удалось выжить, перетерпеть все это. Небо помогало, это так. Иначе как удалось вырастить детей почти на одной траве, как прямо коней каких-то. И корни сараны годились, и черемуха, и дикие яблоки. Только будешь ли этим сыт… Нет, мясо тоже было — все, какое можно добыть в степи: суслики, сурки-тарбаганы, все в дело шло. Жаворонки. Рыбу мальчишки ловили.
Она должна была вырастить их. Да и сама не хотела умирать раньше срока, раньше, чем поставит их на ноги.