С капитаном Костенко они попали в одну палату, Сухарев так попросил. Врач, решив поначалу, что друзья они с капитаном, не возражал. А потом не стал переводить в другую палату. Зачем связываться с особистом, особенно контуженным?
Как Сухарев и обещал старшему лейтенанту Зимянину, чуть окрепнув, он отправился к начальнику госпиталя и потребовал, чтобы ему разрешили поговорить с кем-нибудь из особого отдела.
Начальник госпиталя не возражал, и к вечеру Сухарев уже изложил свою историю капитану Тарасову. Тарасов внимательно выслушал, почти не задавая вопросов, потом задумался, разглядывая Сухарева.
— То есть улетел на аэроплане за женой и детьми в тыл врага, а потом вернулся? — спросил капитан Тарасов, немного помолчав.
— Да.
— И в чем здесь криминал? Самолет повредил?
— Погиб его стрелок-радист…
— Стрелок-радист… — повторил за Сухаревым капитан. — Не перебежал, не дезертировал, а погиб?
— Костенко утверждает, что погиб, но сам он этого не видел… И жена его этого не видела…
— Но тебе кажется, что…
— Младший сержант Майский на самом деле… — Сухарев потер лоб, голова болела, и таблетки с порошками почти не помогали. — Он на самом деле — сын члена троцкистской подпольной организации, поэтому…
— Понятно, — кивнул Тарасов. — Полагаешь — чуждый элемент?
— Не знаю… — Сухарев сжал виски руками, еле слышно застонал.
— Ты знаешь что, — сказал Тарасов. — Ты пойди в палату и ляг, поспи. Я знаю, как оно после контузии… Сам в двадцатом…
— Но Костенко…
— Я разберусь, — пообещал Тарасов. — Поговорю с этим… как его бишь…
— Со старшим лейтенантом Зимяниным. — Сухарев встал со стула, покачнулся и торопливо схватился за спинку стула. — Только имейте в виду, Зимянин — штурман из экипажа Костенко, они друзья, и будет старлей выгораживать…
— Конечно, будет. — Тарасов потер подбородок. — На то он и экипаж… Тебе помочь добраться до палаты?
— Я сам. Когда вы примете решение по Костенко?
— Вовремя, — ответил Тарасов.
Через неделю Зимянина выписали.
Он зашел попрощаться с Костенко, глянул на Сухарева и, еле заметно дернув головой, вызвал того в коридор.
— Ты доложил? — спросил Зимянин в коридоре.
— Да, конечно. — Сухарев твердо смотрел в глаза старшего лейтенанта.
— Значит, слушай. — Зимянин оглянулся по сторонам и понизил голос. — Похоже, сейчас о Юрке Костенко знаем только мы с тобой. Ну, и он.
— Это как?
— А это так. Тарасов связывался с нашей дивизией… попытался связаться, только ничего у него не вышло. Дивизия, в общем, есть, а вот особого отдела, считай, нет. Попали под танки. Может, еще кто-то и выберется из окружения, но…