Жизненный путь Марины (Малинина) - страница 3
Темнота перестала пугать. Марина испытывала полное удовлетворение: теперь никто не будет над ней смеяться, и папа может быть за неё спокоен.
Закадычные друзья — Марина и Рома. 1916 год.
Марина любила игрушки. Самой любимой игрушкой была ситцевая кошка — большая, красивая, совсем как настоящая. Играть ею было весело и удобно: когда нужно, кошка становилась телефонисткой, когда нужно — кондуктором, пассажиром, зрителем, самолётом и даже окороком ветчины. А потом кошка стала артисткой самодеятельного театра «АОУБе».
Это странное название возникло совершенно неожиданно.
Рома, нежно любивший сестрёнку, старался научить её всему, что знал сам. К тому времени он умел уже немного читать и писать. Не энаю почему, но только первые буквы, которые Рома показал сестре, были: А, О, У, Б. Марина быстро усвоила эти буквы, и в честь такого большого достижения дети назвали театр «АОУБе».
Итак, главной артисткой была ситцевая кошка, Рома — режиссёром, а Марина с игрушечными зверями и деревянной матрёшкой — зрителями. Можно было бы начинать игру в «театр», но не хватало сцены.
Тут на помощь детям пришёл наш знакомый — вагоновожатый Василий Антонович. Это был давнишний друг отца и Ромы. Узнав об увлечении детей кукольным театром, он смастерил для них три деревянные рамы с подставками и предложил вставлять в рамы декорации.
Рома недурно рисовал, декорации были немедленно сделаны, и Рома сказал:
— Теперь у нас настоящий театр!
Подаренные рамы имели ещё одно достоинство: они легко разбирались и складывались.
Однажды прихожу я с работы и застаю в детской такую картину: посреди пола сложена куча дощечек — разобранный «театр», изображающий костёр; вокруг сидят и стоят куклы и звери: это мальчики — пасТухи. Чуть поодаль «а полу сидит Рома и глухим, таинственным голосом читает отрывок из тургеневского «Бежина луга». Марина, не сводя с брата глаз, напряжённо слушает. Внезапно, она начинает лукаво улыбаться, а потом и смеяться в голос.
— Ты что? — спрашивает Рома. — Тут же совсем не смешно, а страшно!
— Страшно, — подтверждает Марина. — И мне тоже страшно. И смешно, что страшно! Вот я и смеюсь…
Брат и сестра жили дружно. Ссоры были редкими и недолгими, а с некоторых пор прекратились совсем.
Возвращаюсь я как‑то из школы и ещё на лестничной площадке слышу крик. А надо сказать, в доме у нас никто никогда не повышал голоса. Мы старались действовать на детей внушением, уговорами, иногда строгими приказаниями, но никогда «и я, ни отец, ни няня не позволяли себе окриков. Поэтому крик, раздававшийся из квартиры, напугал меня.