Сглатывая солёный пот, на плечах таскает брёвна, как и все, строит, во имя великой цели товарища Сталина — крепит оборону страны, хотя этот Беломорканал никому не нужен. Обычный, псевдонормальный геноцид. А по ночам, когда бродят только вездесущие и вечно живые, как товарищ Ленин, тараканы, лечит тела и души, знает, что стоит ему только попросить, он вернется в свой родной десятый век, а всё равно в голове стучит одна фраза: «Терпи, казак, атаманом будешь».
Как-то раз на его глазах прорвало плотину. А плотина была хилой, брёвна да глина, техники нет никакой, вместо машин — зеки, а сроки-то поджимают, ведь скоро у товарища Сталина день рождения, а самый лучший подарок для вождя народов — исполнение его повелений. Вот Раппопорт и расстарался. Всхрапнув от ненависти к реке и к беззащитным зекам, его Высочество, Главный Архитектор Беломорканала (почему эта сучка-речка и эти суки-зеки ничего не хотят делать; ладно, речушка хоть жрать не просит, а этих врагов народа ещё и кормить надо) хрюкнул и тут же вспомнил, что на завтрак они, то есть он остался голодным (подумаешь, всего-то соизволил откушать стерлядь с укропчиком, политую лимоном, и кружочками порезанный лучок, пельмешки из медвежатины с телятиной, квас брусничный, пирожки, нашпигованные гусиным паштетом, куриные яйца и чуть-чуть лосятины с черемшой, ну и, как положено, 250 грамм водки, настоянной на кедровых орешках), а эти, гады, враги народа, смотрят голодными глазами, они, небось, так не страдали за народ, за товарища Сталина, за товарища Ленина, и вообще — хамло, быдло! Нагнетая в себе ненависть к врагам трудового народа и заодно к социально близким элементам, раздув щеки, рявкнул:
— Кто закроет плотину грудью, тому сокращу срок на семь лет!!!
И рванули политзеки закрывать плотину грудью, а вода — холоднючая, градуса два-три. Олег сумрачно на всё это смотрел, на его глазах умирали от холода, от ужаса его потомки, лучшие из лучших в трудовой России, его дети. А вода рвала тела тех, кто бросился; рвала души тех, кто ещё не захотел броситься в белесо-синюю воду, не бросались только шестеро из десяти; бросались те, кто свято верил в Сталина, что он их не может забыть, ведь он их вождь и друг, и отец всего трудового народа, и вообще все это случайность и попали они в зону из-за местных чекистов, а вождь разберётся. Не бросались в смертельно холодную воду те, кто презирал товарища Сталина и не верил ни единому слову Раппопорта, ну и конечно же уголовники; оно им надо, им и в зоне хорошо, есть, что пожрать, есть, как развлечься, да и всего другого хватает.