— Девочка, ты из этого подъезда? — как можно ласковее спросила я.
Девчушка мотнула головой.
— А кого-нибудь из двадцать четвертой квартиры знаешь? — спросила я, указывая на дверь рукой.
— Я там живу, — произнесла наконец она, убедившись, что я для нее угрозы не представляю.
— Ой, как хорошо, кто-нибудь из взрослых у тебя дома есть? Я к вам по делу.
— Папка дома и бабушка, — ответила она.
— Да? — удивленно произнесла я. — А я стучу-стучу, дверь никто не открывает. Звонка я не нашла, — добавила я.
— Звонок вон, — ткнула куда-то вниз, ближе к полу девчушка. — Только он не работает. А дверь не открывают, потому что папка пьяный спит, а бабушка плохо слышит. Сейчас я открою, — произнесла она, снимая с шеи тесемку с ключом. Она быстро справилась с замком и вошла в комнату. — Проходите. Мама скоро придет, она в магазин пошла.
Я оглядывалась по сторонам, в таком домике мне бывать еще не приходилось. Длинный узкий коридор, по обеим его сторонам находились двери: пять с одной стороны, пять с другой.
— Вы по коридору прямо идите, потом сверните, там кухня будет. Я сейчас приду, — произнесла девочка и скрылась за одной из дверей.
Я пошла по едва освещенному коридору, загроможденному какими-то ящиками, коробками, допотопной мебелью, и наконец-то вышла на просторную кухню. Здесь было на удивление чистенько и уютно. Кухонные шкафчики, стол-тумба, застеленный веселенькой клеенкой, еще один стол, разномастные стулья и табуретки.
Я устроилась на табурете и принялась ждать. Легенду я себе придумала уже давно, представлюсь помощником адвоката, скажу, что разыскиваю Шакаленко, чтобы сообщить о наследстве.
Интересно, кто этой девочке Шакаленко — отец, брат? Для отца слишком молод, для брата — староват. Хотя…
— Б…! Опять моталась к Женьке, шалава… — заорал где-то в глубине квартиры мужской бас. — Я тебе сказал водки купить… Отец родной тебя просит, а ты дрянь… мать твою! Я тебя кормлю, пою, а ты, с-сука, вся в свою мать-шалаву!
Что-то грохнуло на пол, покатилось, и раздался жалобный умоляющий голосок девчушки:
— Папа, папочка, не надо, миленький. Ложись, я сейчас суп подогрею. Мамка придет, водку принесет, а ты полежи пока.
Я поежилась. Бедная девчонка. По коридору кто-то зашаркал, послышался глухой кашель, и на пороге появилась древняя старушка в байковой кофте и пуховой шали. Она уставилась на меня подслеповатыми глазами, пытаясь угадать, кто перед ней.
— Здравствуйте, бабушка, — прервала я молчание.
— Это кто ж? Не признаю никак. Верочка, ты, что ли?.. — произнесла старушка.
— Нет, я из собеса… — брякнула я первое, что пришло в голову. Говорить, что я журналист, или объяснять женщине, что я из адвокатской конторы, было бессмысленно. Вряд ли она знала, что это такое.