— Почти так.
— А может, тут романтическая подкладочка? Полюбила моряка и прилетела к нему. Или хотела найти моряка, а уж потом влюбиться? Такие к нам тоже, бывает, приезжают…
«Хитрый!» — подумала Искра и произнесла вслух:
— Нет у меня тут ни знакомых, ни моряков, ни старпомов. Приехала, и все. Вы первый, про кого я слышала от тети и с кем только что познакомилась. Больше нет никого и знать никого пока не хочу. Вас это устраивает?
— Вполне, но моя работа по кадрам требует знать много больше. Я привык уже к этому, и потому не удивляйтесь моим вопросам.
— Скажите, вы плавали на боевых кораблях? — вдруг выпалила Искра и сама испугалась своей решительности.
— Это что, взаимопроверка? Зуб за зуб?
— Вы обо мне хотите все знать, а я о вас хотя бы кое-что… Идет? — тихо засмеялась девушка.
Марчук, глухо покашливая, неуверенно кивнул головой:
— Знайте, девушка, что штабные документы флота, особенно его отдела кадров, всегда хранятся на суше, а не в море. Нечего рисковать и пускать их на воду. Это опасно. А я всегда служил при этих документах и головой отвечал за них. При чем же здесь море и боевые корабли? Там, на море, работа оперативная, а у меня штабная, кадровая… Ясно?
— Абсолютно!
— Значит, будем пить чай, дорогая моя землячка?
— Нет, спасибо, — решительно отказалась Искра, взглянув на подоконник. Там, возле палитры, стоял стакан недопитого чая, а в нем полным-полно окурков. Видно, курил, рисуя, и гасил папиросы прямо в стакане.
— Тогда яичницу, а чай потом. Или, может, кофейку?
— Нет. Я уже ужинала.
— Жаль, очень жаль, — вздохнул Марчук. — Вы немного опоздали, Искра. Надо было приезжать раньше. Намного раньше, уважаемая девушка, когда я еще тут был, как говорят, царь и бог.
— А теперь?
— Теперь доживаю последние дни.
— Что с вами? Больны? — преисполнилась сочувствия Искра.
— Нет. Я здоров как бык. Болезни для моряков — явление нетипичное. Вся беда в том, что отдел кадров на комбинате доживает, вероятно, свой век. И моя профессия — проверять людей — гибнет на глазах.
— Ой! Как же теперь будет? Анархия? — встревожилась Искра.
— Не знаю. Ничего не знаю. Сорок лет сидел в кадрах, поседел там, а теперь мне говорят, что все это устарело, что я теперь не имею ни малейшего права. Я не могу ни принять на работу человека, ни освободить его…
— Почему? Разве у вас какое-то другое государство?
— Да нет, страна одна, а только порядки устанавливают новые.
— Кто?
— Вот такие, как вы, ткачи. Теперь они на работу сами принимают, сами и освобождают. А отдел кадров только штампует их решения и оформляет документы. Я никаких прав уже не имею. Все делают они сами.