Вот так, сдерживая в груди боль, она дошла до вокзала, поднялась на второй этаж, сняла койку в гостинице. Быстро разделась и нырнула под одеяло, погасив на тумбочке красный грибок. А в окно бил свет маяка, пылал огонь на могиле, словно где-то в море, за горизонтом вставало высокое зарево. Море шумело, билось о камни, играло белым шелковистым кружевом, как невеста фатой. Вот и усни, если так светло в комнате, если так шумно и неспокойно. Везде свет, шум, а Валентина найти она никак не может. И все говорят, что она приехала за женихом…
Тяжело засыпала, а еще труднее просыпалась. Белые занавески всю ночь душили ее, затягивались вокруг шеи. Потом увидела Валентина. Он тряхнул волосами в одном окне, потом мелькнула его тельняшка в другом, и она бежала за ним целый квартал. Валентин словно нарочно перебегал из квартиры в квартиру, от окна к окну, а Искра гналась за ним и не могла догнать. И уж где-то в последнем доме, когда собралась схватить его за руку, повстречался старый холостяк Марчук со своим псом. Он повалил Валентина и стал запихивать в какой-то сундук с сургучными печатями на трех замках. Валентин сопротивлялся и даже кричал, но Искра никак не могла его выручить. Напротив нее стояли три злющих пса, не давали даже шевельнуть рукой. Тяжелая крышка сундука с грохотом закрылась, сундук стал на попа, и Искра увидела большую папку из отдела кадров и на ней надпись печатными буквами: «Личное дело». И номер. И фамилия Валентина — дописана от руки. Ветер рванул с моря, зашелестел подшитыми листками «Дела», и девушка увидела между двумя фотографиями любимого всю его жизнь, спрессованную в казенную папку. Пионер, комсомолец, моряк. Не был. Не судим. Не принадлежал. Не имеет. Вот тебе и раз! Называется личное, а в нем нет ничего личного. Искра напрягает зрение, но никак не может найти там хотя бы одно слово про свою любовь, про верность Валентина, про клятву не забывать ее. Все там есть, а личного, что на сердце лежит, нет, и, наверное, никогда не будет. Так вот почему старый холостяк Марчук, с седоватыми бачками на висках, с пепельной собакой и палитрой художника, весь казенный и сухой, так нахально запихивает в этот сундук Валентина. Он, наверное, боится, что Валентин хочет записать в «Личное дело» все, что лежит у него на сердце, все, ради чего он живет, мечтает, борется с неправдой… А это значит, что там будет и про Искру, и про их вечную любовь. Так вот почему Марчук так самоуверенно и гордо принял Искру у себя на квартире! Теперь уж и вовсе ему ничего не скажешь. Не только фамилию Валентина, а даже его имя он не будет знать. Запирает, вяжет любимого на глазах у его девушки и пикнуть ему не дает. Это же произвол, Искра хочет закричать во весь голос, хочет броситься Валентину на помощь, но Марчук пускает на нее трех собак, и они рвут на девушке одежду, рвут ее тело. Она видит кровь у себя на руках, чувствует невыносимую боль и просыпается.