— Объявление о наборе в постоянное милицейское ополчение из вооруженных добровольцев.
— Говорю тебе, это все слухи.
— Слухи или нет, Томас, но, если наши люди забастуют, на нас польется, как никогда не лилось. Все с ног до головы будем в дерьме.
— Сохраняйте спокойствие, — тихо произнес Томас.
Дверь в кабинет Краули открылась, он вышел и небрежно махнул им: мол, следуйте за мной.
Краули зашел в зал для совещаний, капитаны — за ним. Они заняли места за длинным столом. На буфетных стойках не обнаружилось ни кофейников, ни чайников, ни кексов, ни подносов с печеньем — словом, ничего такого, что они привыкли воспринимать как должное во время подобных совещаний. Более того, в комнате не было ни одного официанта и никого из младшего состава. Лишь суперинтендант Майкл Краули и его восемнадцать капитанов. Не было даже секретаря, чтобы вести протокол.
Краули стоял спиной к громадному окну.
— Параграф тридцать пять, — заговорил он, — только что внесенный в кодекс нашего управления, запрещает участие сотрудников в деятельности какого бы то ни было общенационального профсоюза. Это означает, что каждый из тысячи четырехсот полицейских Бостонского управления, вступивших в АФТ, может быть уволен. — Он ущипнул себя за переносицу и поднял ладонь, чтобы пресечь любые вопросы. — Три года назад мы перешли с удлиненных дубинок на карманные. Однако подавляющая часть удлиненных дубинок до сих пор остается у сотрудников. Все начальники участков должны сегодня же приступить к их конфискации. Мы рассчитываем, что до конца недели все дубинки будут в вашем распоряжении.
«Бог ты мой, — подумал Томас. — Они уже готовятся вооружать ополчение».
— На каждом из восемнадцати участков распространялись подписные листы АФТ. Вам следует выяснить, кто из сотрудников отвечал за сбор этих подписей. — Краули повернулся к ним спиной и стал смотреть в окно, совершенно помутневшее от влаги. — К концу сегодняшнего дня комиссар направит мне список рядовых полисменов, которых я лично опрошу на предмет нарушения ими служебных обязанностей. Мне сообщили, что в этом списке целых двадцать фамилий.
Он снова повернулся к собравшимся, положил руки на спинку кресла. Крупный мужчина с мягким лицом, которое выдавало крайнюю усталость, проступавшую в виде мешков под глазами. О Майкле Краули поговаривали, что он — патрульный, на которого по ошибке нацепили командирские побрякушки. Коп до мозга костей, выбился из низов, знает по имени не только каждого полицейского на всех восемнадцати участках, но и всех уборщиков, вытряхивающих там мусорные корзины и моющих полы. Будучи молодым сержантом, он раскрыл «Дело о трупе в чемодане», в высшей степени сенсационное, и обрел славу, которая вознесла его, к его собственному превеликому удивлению, в верхние эшелоны бостонской полиции. Даже Томас отдавал себе отчет в том, что Майкл Краули любит своих людей, особенно рядовой состав.