Краули обвел их взглядом.
— Я первый готов признать, что у ребят обоснованные претензии. Но нельзя пробить стену лбом. В данном случае стену представляет собой комиссар Кёртис. Если они продолжат упорствовать, ситуация станет непоправимой.
— При всем моем уважении, Майкл, — подал голос Дон Истмен, — что мы-то можем сделать?
— Поговорите с ними, — ответил Краули. — Лицом к лицу. Убедите, что их ожидает даже не пиррова победа, а нечто худшее.
Билли Куган, непроходимый дурак, выпалил:
— Не надо сгущать краски, Майкл. Все это как-нибудь само собой рассосется.
Краули горестно усмехнулся:
— Боюсь, ты ошибаешься, Билли. Как сообщают, полиция Лондона и Ливерпуля взяла пример с наших. Полыхнуло по всему Ливерпулю, ты об этом не слышал? Чтобы усмирить толпу, понадобились боевые корабли английского флота — боевые корабли, Билли. Нас информируют, что в Джерси-Сити и федеральном округе Колумбия вовсю идут переговоры с АФТ. Так что, Билли, это уже далеко не только бостонская проблема. Весь мир наблюдает за нами. — Он тяжело опустился в кресло. — В этом году у нас в стране произошло больше двух тысяч забастовок, джентльмены. Вдумайтесь: по десять в день. А не желаете узнать, многие ли из этих стачек обернулись удачно для тех, кто бастовал?
Никто не ответил.
Краули помолчал и потер лоб.
— Поговорите со своими людьми, джентльмены. Остановите поезд, пока не сгорели тормоза. Иначе его уже никто не сумеет остановить, и мы все разобьемся, к чертям собачьим.
А в Вашингтоне Рейм Финч и Джон Гувер встретились за завтраком. Они встречались еженедельно, если только Финч не уезжал из города по делам бюро. Всякий раз Гувер находил изъян в каком-нибудь из блюд и отсылал его обратно. Сегодня это был чай: видите ли, недостаточно крепкий. Когда официантка вернулась с другим чайником, Гувер заставил ее ждать, пока он не капнет молока и не сделает крошечный глоточек.
— Терпимо. — Гувер махнул рукой; она ненавидяще взглянула на него и удалилась.
Финч был почти уверен, что Гувер — педик. Пьет, отставив мизинчик, эта вечная мелочная придирчивость, да к тому же до сих пор живет при матери: все признаки налицо. Хотя относительно Гувера ничего нельзя утверждать наверняка. Если бы Финч обнаружил, что тот трахает пони в рот, намазав лицо ваксой и распевая спиричуэлс, он бы не удивился. Финча уже ничто не удивляло. За время службы в бюро он, помимо всего прочего, узнал о людях главное: все больны. Больны рассудком. И души у всех больные.
— Бостон, — изрек Гувер и помешал ложечкой чай. — Их полицию ничему не научил Монреаль и Ливерпуль.