— Почта так чертовски медленно работает, — продолжает жаловаться Кэтлин. — Я отправляю письмо, и тот, кто на свободе, отвечает тебе. И вот я сижу в камере, ожидая целыми днями или, может, даже дольше. Электронная почта — вещь мгновенная, только в блоке «Браво» доступ к интернету запрещен, — возмущенно напоминает она. — А еще я не могу заниматься здесь собаками. Не могу дрессировать или держать борзую у себя в камере. Так и не успела доучить Первопроходца, а теперь его со мной нет. — Голос ее дрожит. — Я так к ним привыкла, к милым собачкам, а теперь попала сюда, где почти как в одиночке. Не могу работать в «Инклинге». Не могу, черт возьми, заниматься всем тем, чем занималась раньше.
— Это вы о тюремном журнале? — припоминаю я.
— Я — его редактор, — говорит Кэтлин и с горечью добавляет: — Была им.
— «Инклинг» — название кружка. Толкиен, К. С. Льюис, — поясняет Кэтлин. — Они встречались в одном оксфордском пабе, разговаривали об искусстве, обсуждали разные идеи. Не то чтобы мне приходится так уж часто разговаривать об искусстве и обсуждать какие-то идеи, ведь большинству здешних женщин на все это попросту наплевать. Им только одно надо — пощеголять, выставиться, привлечь к себе внимание и добиться признания. Как это происходит — не важно, лишь бы разогнать тоску и дать себе хоть малюсенькую надежду на то, что ты все еще можешь чего-то достичь.
— «Инклинг» здесь единственное издание?
— Единственное шоу в городе, — с нескрываемой гордостью отвечает она. Но не литературные достижения так радуют Кэтлин. Удовлетворение дает власть. — Здесь ведь чего-то особенного ждать не приходится. Единственное удовольствие — поесть. Я, признаться, частенько наведываюсь на кухню в поисках чего-нибудь вкусненького, хотя на воле к тому, что здесь готовят, и не прикоснулась бы. Ну и «Инклинг». Этим журналом я жила и дышала. Начальница — женщина не мелочная и не зловредная, главное — играть по правилам. Ко мне относится по-доброму, да только оставаться в этом блоке я не хочу. Да в этом и нужды-то нет. Ей бы надо перевести меня обратно. — Говорится это так, словно нас слушает сама Тара Гримм.
В тюрьме Кэтлин обладает реальной властью. Или обладала. Она решала, кто получит признание, а кто будет отвергнут, кто прославится в среде заключенных, а кто останется в безвестности. Не потому ли, если мне действительно сказали правду, часть сестер по несчастью настроены против нее? Размышляя над истинной причиной перевода Кэтлин в этот блок, я думаю о том, что говорила Тара Гримм о семье, убитой в Саванне 6 января 2002 года, и о недавнем посещении блока «Браво» Джейми Бергер.