Элинор рассердилась.
— Прекрати паясничать! Дело вовсе не в сексе.
— Да что ты? Правда? Ты сидишь тут уже вон сколько, а от Эда ни весточки — ни-че-го! И тут я встречаю потрясающего мужчину, но тебе, конечно, абсолютно все равно, что он обожает меня так же, как я его, что он вскоре унаследует потрясающий дом, и что у нас был умопомрачительный…
— Да, все равно! — выкрикнула Элинор.
Мерный гул радио наверху внезапно оборвался.
Элинор склонилась к сестре и, разъяренная, зашептала ей на ухо:
— Мне плевать, было между вами что-то или нет. Я нисколько не завидую, что ты совсем потеряла голову из-за него. Можешь мне поверить! Меня возмутило другое: то, что вы сделали это за спиной его тетки, зная, что она глухая. Иными словами, исподтишка.
Кухонная дверь внезапно распахнулась. На пороге стояла Белл в старом купальном халате, некогда принадлежавшем Генри, с волосами, собранными на затылке розовой пластмассовой заколкой.
— Надеюсь, вы не ссоритесь, — строгим тоном произнесла она.
Марианна пожала плечами.
— Нет.
Элинор сказала, глядя на сестру:
— Я защищала Билла Брэндона.
— Ты очень добра, дорогая.
Марианна отвела глаза.
— Я сказала, наверное, что-то случилось с его загадочной дочкой. А Элли — что возникли проблемы в Делафорде: кто-нибудь сорвался или вроде того…
— И из-за этого весь сыр-бор?
— Просто сегодня был долгий день, — заметила Элинор.
Белл прошла в кухню.
— Так у него правда есть дочь?
— Не знаю. Может, это всего лишь слухи.
Белл посмотрела на Марианну.
— А что говорит Уиллз? Он в курсе всех сплетен в округе.
Марианна оперлась о кухонный стол.
— Называет Билла Брэндона посмешищем.
— Как грубо с его стороны.
— Зато в точку.
— Дорогая, — сказала Белл, пристально глядя Марианне в глаза, — ты ничего не хочешь рассказать мне про сегодняшний день?
Марианна посмотрела на мать. Глаза ее сияли.
— Нет, ничего, мама. Но все очень хорошо. Нет, неправда. Все просто великолепно.
Она обошла вокруг стола и встала лицом к лицу с Белл.
— Мама, — сказала Марианна, — разве не чудесно? Я чувствую себя так замечательно! Как никогда в жизни. — Она обвела кухню глазами. — Знаешь, что он сегодня сказал? Что, хотя Алленем историческое место и там очень красиво, ему очень нравится наш коттедж. Сказал, что нам не надо ничего в нем менять, даже всякие ужасные вещи, которые покупали Мидлтоны. Сказал, что любит его таким, и что в последние несколько недель был счастливее, чем когда-либо за всю свою жизнь.
Она обхватила себя руками и крепко зажмурилась.
— Вот что он сказал, мама! Сказал, что еще никогда, ни разу не испытывал подобных чувств, и что приедет завтра, чтобы повторить это снова.