— Morgen[44], — без малейшего намека на энтузиазм пробормотал младший из двоих полицейских, когда Раух вошел в комнату. — Герр Йост Шаттнер, хозяин ресторана «Королевская пекарня». Это возле Стефанплатц. Он знаком… был знаком с герром доктором Шаффером. Вчера вечером профессор обедал там с каким-то типом.
Раух кивнул на лист альбома.
— По словам герра Шаттнера, это и есть тот самый человек, который вчера обедал с убитым. Он говорил только по-английски.
— Организуйте рассылку портрета, — сказал Раух. — Если он иностранец, то будет особенно важно обследовать гостиницы.
Оба молодых детектива еще больше поникли. В городе и окрестностях имелось, должно быть, не менее тысячи гостиниц.
Ганс и Фриц, думал инспектор. Несносные детишки, прямо по старым комиксам[45]. Любое задание, ради которого приходится покидать это убогое помещение, они воспринимают как чуть ли не трагедию.
— Парни, выше носы. Пусть мы старомодны, но у нас имеется машина под названием факс.
Лица инспекторов сразу заметно прояснились.
— И, конечно, вокзалы и аэропорты.
Вокзалов в Вене имелось четыре, и всего один аэропорт, но оба снова помрачнели, будто хозяева, которые никак не могут дождаться, чтобы гости разошлись.
Раух повернулся было, чтобы выйти, но остановился и бросил через плечо:
— Danke, герр Шаттнер.
И с сознанием исполненного долга Раух покинул вонючую комнатушку.
Пичтри-центр
227 Пичтри-стрит
Атланта, Джорджия
На следующий день
Рейлли, держа в левой руке портфель, правой взял с секретарского стола пачку розовых карточек, на которых были записаны имена и телефоны тех, кто ему звонил. Не глядя в глаза Саре, он проскользнул в свой кабинет и закрыл за собой дверь, давая тем самым понять, что у него плохое настроение.
Вернее было бы сказать, что он страшно раздражен и донельзя устал. Пока он поспешно выбирался из склепа Michaelerkirche, Сара успела объяснить, почему ему необходимо срочно вернуться в Атланту. Впрочем, отъезд из Вены при сложившихся обстоятельствах все равно был для него, пожалуй, наилучшим вариантом. Ну а формальной причиной явилось то, что судья Адамсон назначил именно на этот день слушания по тем немногим проделкам мэра, которые тот согласился признать за собой.
Лэнг приостановился только для того, чтобы стереть с «Дезерт игл» отпечатки пальцев и засунуть его в первый же мусорный бак, который попался ему на пути в гостиницу.
На пути домой он, как обычно, не уснул ни на минуту. А утром, садясь в «Порше», обнаружил, что цифры на спидометре загадочным образом увеличились. В этом, вне всякого сомнения, был виновен он сам — не нужно было оставлять ключи перегонщикам из гаража.