Ему хотелось откровенно поговорить с Фридой, но помощники, с которыми, впрочем, Фрида время от времени шутила и смеялась, мешали ему уже одним своим назойливым присутствием. Правда, они были нетребовательны: устроились в углу, постелив на пол две старые юбки. Они гордились (и неоднократно принимались обсуждать это с Фридой) своим стремлением не мешать господину землемеру и занимать как можно меньше места; для этого они предпринимали разнообразные попытки, сопровождавшиеся, правда, бесконечным перешептыванием и хихиканьем, поджимали руки и ноги, сплетались вместе, и в сумерках в их углу можно было разглядеть только один большой клубок. Однако из опыта событий, происшедших при дневном свете, было, к сожалению, известно, что это очень внимательные наблюдатели, которые все время смотрят в сторону К., — и когда они вроде бы по-детски балуются, например составляют руки в виде подзорной трубы или вытворяют еще что-нибудь столь же бессмысленное, и когда только взглядывают в его сторону, а в основном, кажется, поглощены уходом за своими бородами, о которых они очень заботились и которые бессчетное число раз сравнивали по длине и густоте, призывая в судья Фриду. К. со своей кровати часто наблюдал за возней этих троих, оставаясь совершенно равнодушным.
Когда он наконец почувствовал себя достаточно сильным, чтобы покинуть кровать, все бросились его обслуживать. Защищаться от их услуг он не мог, столь сильным он еще не был; он понимал, что из-за этого попадает в определенную зависимость от них и это может иметь плохие последствия, но ничего не мог поделать. К тому же это не было так уж совсем неприятно — пить хороший кофе, принесенный Фридой, греться у печки, затопленной Фридой, по десять раз гонять вниз и вверх по лестнице усердных и косоруких помощников за водой для умывания, за мылом, гребнем, зеркалом и, наконец, — поскольку К. всего лишь негромко высказал некое пожелание, которое могло быть так истолковано, — еще и за стаканчиком рома.
Среди всего этого повелевания и обслуживания К. скорее в приливе благодушия, чем надеясь на какой-то результат, сказал:
— Вы теперь убирайтесь, оба, мне пока больше ничего не нужно, и я хочу поговорить с фрейлейн Фридой наедине. — И, не увидев на их лицах немедленного протеста, добавил еще, вознаграждая их: — Мы потом втроем пойдем к старосте общины, ждите меня внизу, в зале.
Они, как ни странно, подчинились и только перед тем, как выйти, сказали:
— Мы могли бы и здесь подождать.
И К. ответил:
— Я это знаю, но я этого не желаю.