Придется рискнуть, медлить нельзя.
«Эх, сгорел сарай, гори и хата!», — сморщившись, Саша быстро раскрутил в поллитровке остатки жидкости и влил ее прямо в горло. Слезы-звезды брызнули из глаз.
«Эндорфины – все, что надо человеку для счастья».
Ожидаемо в животе забурчало. Через пару минут голова Панова прояснилась, а передаваемая в мозг картинка, обрела резкость.
Под фуражкой на стене криво висела портупея. Гимнастерку c черными петлицами и одинокой капитанской «шпалой» кто-то небрежно забросил на сетчатую полку.
Панов машинально почесал грудь под нательной рубахой, и навел мутноватый взгляд на свободный от одежды крюк.
По сценарию фильма Германа «Двадцать дней без войны», ему полагалось висеть на одном гвозде и покачиваться в такт стуку колес поезда.
Он мотнул головой. Бред какой-то! Мысль о грубой шутке Панов немедленно отбросил, прикинув, сколько стоит такая реконструкция. Невероятно, что друзья или жена так легко бросили деньги на ветер.
*****
Жизненный путь Саши Панова никто не считал тернистым и слишком заковыристым. Многие получали погоны в армии, а заканчивали карьеру в органах. Взять хотя бы министров обороны. Обратных фактов Панов не знал, не видел, не слышал, и знать не хотел.
К черту, наболело!
Полковник вышел в отставку в неполные сорок, прослужив чуть больше двадцати лет, что совсем не мешало получать пенсию за четвертак. К прослуженным годам Родина щедро добавила «льготные» – время, когда день считают за полтора, два, а, иногда, и за целых три.
Вот только день за три сулил нетренированному организму военную психотравму. Попутно, неминуемую дезадаптацию в обществе людей, ставших электоратом равных возможностей.
После девяти лет службы на Каспии и во Владивостоке Саша попал в нирвану. Вернее, испытал другое состояние души, переведясь на непыльную должность в Главном штабе. Два выходных в неделю! А Козловский переулок отставным морякам на заметку! Был там сувенирный ларек, доступный каждому, открывшему заветную дверь.
Заманчиво кипела столичная жизнь. Потихоньку забывался древний артиллерийский катер, сданный новым суверенным государством на металлолом. Кораблем-призраком казался и ржавеющий у стенки громадный «каютоносец», бывший в девичестве разведывательным кораблем «Урал» 1941-го проекта c пугающей супостата ядерной установкой.
Не снились и сослуживцы, давно озабоченные не службой, а проблемой «как накормить семью». Море все больше любили с берега, непокорным океаном грезились на картинах маринистов, обильно развешанных в коридорах огромной плавучей офицерской гостиницы.