— Никак, беда приключилась…
Он провёл рукой по намокшим редким льняного цвета волосам, торопливо накинул на голову кепку, поднял только что опущенный капюшон дождевика. Он не скрывал своего беспокойства и говорил вслух всё, что думал.
— Ох, большое несчастье может быть… Сами посудите, что будет, если сорвёт плотину. Сорок миллионов кубометров воды! Унесёт, всё унесёт! Смоет всё как есть!..
Он помолчал, как бы раздумывая над тем, какое принять решение, и вдруг, резко обернувшись, почти крикнул:
— Чего же мы, олухи, топчемся? Людей, селения, скот спасать надо, выводить из долины на перевал…
Этот обычно медлительный мужчина, к всеобщему удивлению, в несколько прыжков оказался на верху высокой мраморной лестницы и скрылся за дверью. Через секунду его фигура появилась в окне. По движению губ и нетерпеливым жестам было понятно, что он говорит с кем-то по телефону, предупреждая, видимо, о надвигающемся, по его мнению, несчастьи…
Машина мчалась с предельной скоростью, словно неслась по воздуху. На её пути поднимались каскады брызг, и когда они рассеивались, машина была уже далеко, взметала всё новые и новые буруны всплесков. Кто-то не выдержал:
— С хорошей вестью так не спешат…
Почти все невольно думали об одном и том же: успеет ли машина достичь посёлков, расположенных внизу долины, прежде чем рухнет под тяжестью водной громады плотина.
На развилке шоссе бешено мчавшаяся машина накренилась, прижимаясь правым бортом к каменной мостовой, и повернула на просёлок к экспериментальной лаборатории ЦНИИСТА. От неожиданности несколько голосов не выговорили, а выдохнули:
— К н-а-а-а-м!..
Надсадно взвизгнули тормоза. Прокатившись по инерции несколько метров и затем отпрянув назад, машина остановилась. Из неё вышел генерал Прозоров.
— Где профессор? — чуть сипловатым мягким баском спросил он вытянувшегося постового. Автоматчик бросил короткий взгляд на стеклянный купол крыши и отчеканил:
— В «Моссельпроме», товарищ генерал…
ГЛАВА V
ПОД КУПОЛОМ «МОССЕЛЬПРОМА»
Профессор Пётр Кузьмич Кремлёв первым заметил огненный край восходящего солнца. Дрожащие косые лучи, прогоняя саван утренней тьмы, всё глубже и глубже проникали в складки лесистых гор.
С «капитанского мостика», как профессор в шутку называл сооружённый на крыше двухэтажного лесного особняка просторный купол из плексиглаза, открывались причудливые очертания далей. По мере того, как из-за горизонта поднималось солнце, на фоне тёмной и однообразной синевы леса выступали очертания далёких увалов и хребтов, обнажая направление горных кряжей. Были ли это действительно горные хребты, глубокие долины со сверкающими в их низинах зеркалами лесных озёр или просто колеблющийся мираж лесных далей — учёному было безразлично. Он озабоченно следил в свой бинокль только за одной точкой — Кедровой горой. То и дело опускал бинокль и обращался к сидящему рядом сыну с одним и тем же вопросом: