— Хватит, для одной стрижки нас слишком часто прерывали. — Он пригладил рукой густые, темные волосы и с удовольствием отметил, что по-прежнему у него нет ни малейшего признака седины. — В любом случае все выглядит замечательно. Я не могу сидеть тут, пока вы обе трещите у меня над ухом.
Людмила искоса взглянула на него с укоризной, и тогда он подмигнул ей. Не имея привычки подмигивать женщинам, он сделал это так же непроизвольно, как и чихнул несколько минут назад.
Людмила принялась собирать щеткой состриженные волосы с пола ванной комнаты; когда Бенедикт вышел оттуда, чтобы надеть фрак, он слышал, как Хани повторила:
— Сюрприз в спальне. После нашего ухода ты можешь его взять и померить в своей комнате. Если оно не подойдет, принеси его назад утром, но я уверена, что оно по тебе. Дорогой, во сколько я должна быть готова завтра, чтобы пойти с тобой на парад? — закричала она. — До ленча у нас назначена встреча с министром торговли?
Он появился на пороге, высокий, темноволосый, красивый, — ее муж, на руку которого она с такой гордостью опиралась.
— До ленча — ничего. Будь готова к полудню.
Когда за супругами закрылась дверь, Людмила медленно вошла в их спальню. На кровати лежало платье, изящное, шелковое платье. Она взяла его. Оно слабо мерцало, как лунный свет, и было легче паутины. Оно было необыкновенной расцветки — сочетание всех оттенков желтого, от бледно-золотистого, словно луна в Палм-Бич, до яркого, насыщенного цвета, какого бывают лютики в Пражском лесу. Людмила никогда в жизни не видела такого красивого платья, и когда она взглянула на ярлычок, у нее перехватило дыхание. Салон Кристиана Диора. Она не верила своим глазам. Она прижала платье к груди, прильнув щекой к тончайшему шелку. Это было неотразимое платье, о каком она никогда не осмеливалась мечтать. Даже если оно не подойдет, она не будет… не сможет вернуть его. Она изучит его до мельчайших подробностей, чтобы понять, как оно скроено и в чем суть его волшебной красоты, и перешьет по фигуре. Она никогда не расстанется с ним, никогда.
Ее охватило непреодолимое желание тотчас надеть его. Людмила ненавидела всю свою одежду, до последней нитки. Она сбросила простую, темно-синюю юбку и расстегнула белую кофточку столь поспешно, что одна пуговица отскочила и закатилась в угол.
Совершенно невозможно оказалось надеть платье через ноги. Его нужно было надевать через голову, и нежное прикосновение шелка, скользнувшего вниз по телу, напомнило ей ощущения, которые она испытала однажды, погрузившись в пену, «одолжив» пену для ванны из флакона миссис Тауэрс, когда та поехала вместе со Сьюзен в однодневное путешествие по Флориде на речном пароходе.