А девчонки молчали и смотрели на меня не по-хорошему.
— Да чего тебе ещё, Анька, — заговорил наконец кто-то ворчливым мужским голосом.
Появилась в поле зрения Анька, немолодая и неопрятная особа, одетая не по-летнему, а в ватник и камуфляжные штаны. Махнула в мою сторону рукой:
— Забирай, Серёга! Тёпленький ещё.
Вот здорово-то…
— Ну, ладно, — хмуро сказал Серёга. — А что вы за это хотите?
— От Костика отстань, что!
— Отвяжись, Анна, — Серёгин голос зазвучал, как у мужа, который в доме хозяин. — У нас с вами договорённость чёткая. А с Костиком твоим ничего не случится.
— Ничего? — удивилась Аня. — Ах, ничего? — повторила она истерически. — Ах ты… тварь ароматная! Сучий вы**к…
Ругалась она вдохновенно, но грязно, неженственно. Серёга не ответил, а когда тётка кинулась на него, просто оттолкнул её и пошёл своей дорогой. Анна ухватила стоявшую у яблони лопату и бросилась снова.
— Ах ты…! — Сергей был немногословен, он вырвал лопату у женщины из рук. Я видел, как Аня упала с рассечённым лбом, а мужчина спокойно исчез в проходе между домами, где в асфальт были врыты столбики. От машин.
— Опять, блин, — сказала одна из сидевших вокруг меня тёток. — Ублюдок, опять. Сколько можно?
— Уберём её, — глухо сказала другая, и остальные согласно поднялись и пошли к Ане. Только одна, мелкая и лохматая, всхлипнула: «Не хочу!» и постояла немного, с ненавистью разглядывая меня, потом поплелась за товарками.
Меня оставили привязанным удивляться такой реакции на убийство подруги. Я многое повидал, но меня до сих пор передёргивает. А их, вроде бы, и нет…
— Видел? Между прочим, пока ты не появился, нас не убивали. Тебя убивали когда-нибудь?
Оказалось, ещё не все ушли, и на бортике песочницы сидит ещё одна девица, конопатая, и задумчиво таращится на меня и играет столовым ножом.
— Убивали, — согласился я. — Но не убили.
— Ладно, — изрекла она невпопад. — Только не думай, что я ради тебя это делаю. Просто убивать не намного лучше, чем когда тебя убивают, а с девчонок и так хватит на сегодня. Ну-ка, гуляй до завтра!
Она приблизилась с решительным видом, будто собралась сдирать с меня этим ножиком шкуру. Лезвие ножа неожиданно легко перепилило стянувшую мои ноги бельевую верёвку. Потом девушка освободила мои руки, отступила и снова оглядела с подозрением.
— Иди, — мотнула она головой в сторону стены. — А то хуже будет, вот честно, хуже!
Своеобразные обычаи в этой общине. Я ничего не понял. Но надо уходить, когда так гонят. Я пожал плечами, зажмурился и пошёл в стену.
Сделать десять, двадцать осторожных шагов. Потом ещё десять шагов, пока режущий глаза золотистый свет не ослабнет…