Райская птичка приближение сов засекла и предусмотрительно стихла, нырнула в густую листву, замерла там… Едва она смолкла, как стала слышна комариная звень, от которой по коже немедленно поползли муравьи — что-то рано объявились в этом году крововосы. Комаров Митюха боялся больше, чем врагов революции и социалистической родины, захлопал себя ладонями по ушам, сбивая писклявых, задёргался в седле. Калган недоумённо повернул к нему голову: «Чего надо?» — «Чего, чего… Да ничего!»
Наконец, Костюрин подал знак: «Продолжить движение!» Конная цепочка молчаливо двинулась дальше. И вновь звучала песня неведомой райской птахи, предусмотрительно продолжавшей оставаться в густых кустах, вновь рядом с тропою начали бродить неведомые звери, а впереди, в чёрной гуще леса, возникали из ничего, из воздуха кособокие тени и, переместившись немного в сторону, либо влево либо вправо, исчезали — их растворяла ночь.
Пограничники, двигаясь по тропе, насквозь прорезали лес, обогнули озера — вначале одно, неспокойное, большое, кривым серпом впаявшееся в густые запущенные заросли, потом второе, поменьше, очень рыбное — здесь водились даже водяные змеи, которых местные жители с удовольствием ели, а Митюха, напротив, старался держаться подальше, чуть что — шарахался в прыжке в сторону, боялся их.>.
Змеи эти, именуемые угрями, лунными ночами выползали из воды, в траве ощущали себя так же свободно, как и в озёрной глуби, и, говорят, здорово кусались, вытащенные из воды даже днём. Они долго не умирали, жили до самого заката и шевелиться переставали лишь когда солнышко запрокидывалось за рисунчатую, в зубцах еловых макушек линию горизонта.
Более того, даже разрубленные на несколько кусков озёрные змеи дёргались припадочно и старались сползти к воде, как они её чувствовали, было непонятно совершенно, но тем не менее, это было так; для того, чтобы опасные гады эти не устремлялись к озёрной глади, нужно было, как слышал Митька, в задницу им вставить пробку, с пробкой в кормовой части они теряли способность ориентироваться.
Вредные, вздорные и в общем-то очень опасные существа… Глаза бы их не видели. Но одну змею Митька всё-таки видел, местный рыбак поймал, — так у храброго пограничника по коже даже тараканы забегали, сделалось страшно.
Всадники спустились в один лог, поросший высокой ломкой малиной, одолели его, поднялись на взгорбок и, не останавливаясь, снова двинулись вниз. Почва здесь оказалась каменистая, под копыта коней попадали голыша, постукивали звонко. Костюрин остановился, обернулся к спутникам: