— Может, попробовать? — спросил он самого себя и усмехнулся. — Как тебя зовут?
— Даниэль Лоринг.
— И лет тебе? Что-то я подзабыл.
Отец сделал сыну страшные глаза, но тот не видел его гримасы. Он и сам помнил, что папа соврал, а значит, ему тоже теперь придется соврать.
— Пять, — сказал мальчик и для убедительности растопырил пальцы. Но забыл раскрыть всю пятерню, оставив большой палец прижатым к ладони.
— Ясно! — вздохнул инструктор. — Четыре. А ты можешь проехать там?
Взмахом руки он указал на трассу картодрома.
— Могу!
— Ладно. И сколько кругов сможешь?
— А сколько надо? — испугался Дени.
— Ну… Десять, например.
— Могу десять! — обрадовался мальчик.
— А больше?
Тут Дени опустил глаза и, кусая губы, чтобы не зареветь, замотал головой.
— Не можешь? — удивился усатый. — Десять да, а больше — ни-ни? А что так?
На этом мужество Даниэля иссякло. Слезы закапали у него с подбородка, и он, пытаясь собрать их в кулак, ответил:
— По-то-му-у, что я-а-а до больше считать не уме-ею-у!
И заревел в голос.
Отец отчаянно тряс его руку, но маленькому Лорингу было уже все равно. Разве теперь его возьмут? Во-первых, считать не умеет, а во-вторых, как же можно плакать?
— Так, ну все! — прогремел усатый. — Вытирай свои нюни и приготовься. Трасса сейчас освободится. А вы, — он обернулся к Бертольду, — выкатывайте это техническое достижение на асфальт. Давайте-давайте!
Полчаса спустя инструктор открыл свой журнал (Даниэль навсегда запомнил вкусный запах коленкора и серебристые буквы тиснения на обложке. Но читать он тогда не умел).
— Еще раз повторите имя. Да-ни-эль Лоринг. Ну-ну! Если бы мне до вашего прихода сказали, что этакий сверчок будет гонять лучше всех моих ребят, ведь не поверил бы. У нас раньше чем с семи лет еще никто не занимался. Так что делаю для тебя исключение, Даниэль Лоринг! Совершенно особое исключение. Придется тебе оправдать мои надежды и потом стать чемпионом.
— Ладно! — Дени сейчас готов был согласиться на что угодно. — А это что такое — чемапон?
— Не чемапон, а чем-пи-он. Это ты поймешь, если не растеряешь своего феноменального упорства.
Когда они ехали домой, Даниэль не мог усидеть на месте. Он прыгал, вертелся, колотил по сиденью ногами, пока отец не прикрикнул на будущего «чемапона». Счастье распирало и оглушало, и казалось — мир стал в сто раз прекраснее.