В этом мистер Мортеле видел немалую долю своих заслуг. То, что он, француз по рождению, достаточно быстро пробил себе дорогу наверх, придя в «Лароссу» рядовым менеджером, было вообще-то не из ряда вон. Изначально — пятьдесят лет назад — фирма числилась португальской, затем британской, а последние пару десятков лет — британско-аргентинской. Поэтому иностранцев здесь брали на работу легко, и среди сотрудников — как самой огромной «Ларосса-корпорейшн», так и (тем более!) ее гоночной команды — попадались люди чуть не со всех континентов.
Карьера талантливого и цепкого француза у некоторых вызывала зависть, но Мортеле это не беспокоило: он сделал для «Лароссы» так много, что его заслуг уже нельзя зачеркнуть. Ведь это он за последние годы подобрал наилучший состав инженеров, мотористов и техников, осторожно и ловко выманивая их из других компаний, а иногда находя на обычных заводах. И это были не просто блестящие мастера своего дела — Мортеле умел чувствовать совместимость или же несовместимость людей друг с другом, поэтому собранный им «союз рыжих» [2], как иногда звали команду за фирменный оранжевый цвет машин и формы, представлял собой действительно единое целое, можно сказать — семью. Тот же Мортеле умел вести переговоры с фирмами-партнерами, не давая им «садиться на шею» и в то же время заставляя чувствовать всю выгоду совместной работы. И наконец именно ему удалось восемь лет назад заполучить ведущим гонщиком команды звезду первой величины — уже завоевавшего мировую славу Даниэля Лоринга.
Лоринг, с самых первых своих заездов прозванный «реактивным немцем», к тому времени взял второй подряд (что само по себе было изрядной редкостью!) титул чемпиона мира, выведя на второе место в Кубке конструкторов «Балтимор», за который тогда ездил. И когда Мортеле сообщил, что собирается вести переговоры о переходе чемпиона в «Лароссу», над ретивым французом только посмеялись. «Ларосса» вот уже несколько лет числилась неконкурентоспособной — какой уж тут соблазн для мировой знаменитости? Тем более что все как один «всадники “Фортуны”», избранные пилоты великой гонки, мечтали о почти невозможном — пробиться в чемпионы третий раза подряд и получить самый престижный в гоночном мире титул — «Золотой всадник». За все шестьдесят лет существования «Фортуны» «Золотыми» стали только лишь два гонщика. И еще ни одному не удалось вырваться в «Дважды Золотые», хотя во второй раз уже не требовалось третьй победы подряд — довольно было сделаться шестикратным чемпионом мира. Но больше пяти чемпионатов не выигрывал никто.