— Батюшка, вы же сами всегда повторяете — «все в руках Божиих»! Чтобы не дразнить судьбу, буду говорить, что вы — профессор, специалист по истории Востока. Тем более, это тоже правда. Разве вы не специалист?
На рассвете просыпаюсь от воркования горлицы за раскрытым окном. Бросаю взгляд на диван, где вы спите. Лицо у вас хмурое, ещё не отошедшее от московских тревог.
Тихо выхожу на улицу, углубляясь в лабиринт глинобитных заборов и попадаю к базарчику, где торгуют горячими лепёшками, свежим солоноватым творогом, виноградом и гранатами.
С переполненной сумкой возвращаюсь. Уже шумит чайник на газовой плите, и вы встречаете меня умытый, с полотенцем через плечо.
— Извините, заспался. Давайте вместе помолимся.
Вы подходите к окну, за которым в синем воздухе над вершинами деревьев встаёт солнце, осеняете себя крестным знамением. Повторяю за вами слова молитвы. Отныне так мы начинаем каждое утро.
А затем выходим в город, идём смотреть музеи, гробницы Тамерлана, старинные дворцовые комплексы, археологические раскопки. Встречаемся с архитекторами. Вместе со мной вы вникаете в проблемы создания современного благоустроенного жилья. Местный зодчий, молодой узбек, показывает проекты и макеты белых кварталов–махаля, выполненных в народной традиции — у каждой квартиры свой тенистый дворик, своя отгороженная от других большая лоджия.
Он водит нас по Самарканду, открывает заветные уголки, недоступные туристам.
— Полковник, обязательно напишите об этом человеке, нужно помочь через газету, — говорите вы и добавляете: — До чего талантливый народ!
Обедаем мы обычно на базаре или в чайхане около пруда-хауза. Вы привыкаете к зелёному чаю, плову, мантам. Ваш лоб покрывается нежным загаром.
Однажды, возвращаясь домой, мы проходим мимо уличного фотографа, вы вдруг предлагаете:
— Давайте‑ка снимемся!
— Не люблю я этого. Стоит ли?
— Стоит, стоит. Мало ли что может случиться. Будет память.
Вы кладёте руку мне на плечо. И мы во весь рост остаёмся запечатлёнными на фоне древнего Регистана с его минаретами.
А на следующий день совершаем поездку в ещё более древний город Шахрисабз. Автобус долго катит пыл ьной дорогой среди хлопковых полей. Вот по обочине бредёт стадо. Вы хватаете меня за руку.
— Смотрите! Видите у быков светлую полосу вдоль хребта? Это та самая порода, которая была в Ассирии. Поразительно, всё это сохранилось, живёт до сих пор…
В загаженном Шахрисабзе, осмотрев мечети, развалины мавзолеев, мы уже в темноте подходим к новой, светящейся огнями помпезной гостинице «Интурист». Я предъявляю своё командировочное удостоверение, прошу номер на двоих.