Литургия Великого четверга.
(С. Александрова)
Дожди шли все лето. Наступил сентябрь — дожди не прекращались. Но вот в субботу, 8 числа, когда Наталии празднуют свои именины, природа вдруг вся внезапно преобразилась: явился сине–голубой купол небес, оказавшийся совершенно нетленным, засверкало медово–жёлтое солнце, не успевшее ещё ни капли остыть, распрямились листва и травы, сохранившие летнюю яркость.
Я изменила свои планы и поехала не на службу к отцу, а на работу, за город, — проветривать церковь, которая служила благородным, но отнюдь не церковным нуждам.
Возвращаясь вечером по выпуклости холма под ещё нетленными небесами, я думала: «Какое чудо — храм! Даже когда в нём нет службы, он аккумулирует добро и покой! Как чудесна жизнь отца, который всю её провёл в храме. Вот зябким утром он едет из дома в электричке — храм стоит ещё тёмный. Он вошёл — слабо сияют только несколько свечек — подал возгласы, и служба началась… Он становится един с храмом. Приезжаем мы, богослужение захватывает нас, распространяется на ближайшие окрестности, а может быть, и на целый мир…
Жаль, что не пришлось быть у отца сегодня, но зато я смогу поехать к нему в среду на его именины…»
На следующий день, в воскресенье, 9 сентября, отстояла такая же погода, и я снова занималась проветриванием. Вероятно, из‑за резкой перемены погоды в оба эти дня у меня нестерпимо болела голова. В субботу около полуночи на меня неожиданно навалилось отчаяние — такое, как будто отняли все упования. Подобное бывает разве что в юности, но только гораздо слабее. Кроме того, весь август меня мучило странное и неотвязчивое переживание: кто‑то тёмный убивает меня из-за того, что я повёрнута к свету! Это сильное, неизвестно откуда взявшееся чувство казалось таким нелепым, что я даже не знала, как рассказать о нём отцу…
Уезжая из Москвы на работу, я обыкновенно провожу за городом несколько дней. В понедельник, 10 сентября, угром я решила выбрать отцу именинный подарок[24].
Начиналась рабочая неделя, общая с остальными моими коллегами, и круговерть дел грозила поглотить меня целиком.
Отцу могли быть полезны несколько книг и… — мой взгляд упал на открытку с изображением православного храма и солдатского кладбища в Мормелоне (там похоронены русские воины экспедиционного корпуса, погибшие во Франции в первую мировую войну). Подарить? Эту открытку… — впрочем, зачем ему это кладбище…
Стук в дверь прервал размышления. С телеграммой в руках вошёл мой коллега, передавая бланк, предупредил, что сообщение трагическое.
Почему‑то я начала читать с конца…