Духовные дети о. Александра и все молящиеся с ним в храме учились подлинной молитве, — той, — которая совершается в Богообщении. Литургия — общее дело — становилась именно таковой: это было «сослужение» священника и мирян. С особой силой это проявлялось в кульминационной службе года, когда всем непременно надо собраться вместе со своим духовным отцом — в Литургии Великого четверга.
В этот день людей в храме так много, что, кажется, он уже не вместит больше ни одного человека. Отец исповедует и — начинается литургия — общая горячая молитва всех. Отец говорит проповедь — и становится совершенно очевидным, что Христос здесь… Требуется незамедлительно ответить: каков ты, что ты сделал для Христа и людей?
Отец — лев рыкающий; на какие‑то мгновения его глаза как‑то особенно широко открываются, и он ими зыркает. Да, зыркает. Я не знаю другого глагола, могущего передать то, что происходило. Конечно, слово «зыркать» содержит в современном языке по преимуществу снижающе–разговорное значение. Но отец именно зыркал — в каком‑то высшем и тайном смысле. Он был зрячим и переводил свой зрак с Высшей реальности на нас, как бы получая поручение прямо Оттуда. Он говорил проповедь, в которой каждый находил ответ на вопрос, с которым сегодня пришёл в храм. Все были едины — и Христос был посреди нас.
В этом‑то и проявляется главный дар отца Александра — поворачивать каждое сердце навстречу Христу и всех собирать вместе во имя Его.
Глубоко личностное чувство отца Александра, что всем надо быть вместе перед Богом, было, несомненно, генетическим знанием еврея о том, что Бог призывает к служению. Ему весь народ, — знанием, обретшим свою окончательную достоверность в христианской вере. Так, идея православной соборности — предстояние перед Богом всего народа — питалась в личности отца Александра глубочайшими религиозными корнями.
Да, отец Александр был по крови еврей. Да, вся плодотворность еврейского начала была преображена в нём христианской верой. Да, отец Александр являл собой истинного православного христианина.
И зачем же нам, русским и евреям, дано историческое соседство в одной стране — как не для того, чтобы двум, не могущим жить без Бога народам, так много и тяжко падавшим и страдавшим, не помочь друг другу восстать перед Ним в этот, ещё отпускаемый нам исторический срок? Может быть, и к этому также призывает отец Александр примером своей жизни, своего Служения и своей смерти…
С. Александрова, культуролог,
Москва