— Как тебя зовут? — спросил Игорь. — Откуда ты взялся?
— Юлик.
Игорь привёл его домой к родителям, накормил ужином, во время которого Юлик, шмыгая носом, рассказал о своей горестной жизни в Воркуте.
— Где вы ночуете? — спросила мать Игоря.
—«Я в мае снимаю квартиру у мая, у гостеприимной травы…» — с готовностью начал завывать гость.
— Понятно, — перебил отец Игоря. — Сегодня останешься ночевать у нас. А завтра… Хочешь пожить под Москвой в посёлке Мичуринец? Кормить щенков и собак моего сослуживца, который должен уехать в санаторий и ему не на кого оставить свой питомник.
— А что я имею против? — сияя, переспросил Юлик. — Старуха-мама была бы вам очень благодарна.
…Так он поселился на воняющей псиной даче. Уезжая, хозяин, разводивший щенков на продажу, оставил ему денег для прокорма овчарок, сенбернаров и пуделей, пообещал ещё приплатить по возвращении.
Целыми днями Юлик честно обслуживал прожорливых породистых кобелей, сучек и их многочисленное потомство, по очереди выгуливал своих подопечных в окрестном лесочке. С рюкзаком, в сопровождении овчарки Дайны регулярно посещал магазинчик у станции, покупал мясные обрезки и кости, овсянку, молоко. Оказалось, там, где кормятся одиннадцать собак со щенками, нетрудно прокормиться и самому.
По вечерам на щелястой даче становилось прохладно. Он топил печку, сидел перед ней в кресле-качалке. Воображал себя кем-то вроде английского лорда, продолжал грезить морем, но почему-то сочинял, как ему казалось, великосветские стихи: «Дама юноше сказала: Милый мальчик-Купидон, покатай меня на лодке, а потом пойдём в салон…»
Юлик, несколько озверевший от своих собак и одиночества, был счастлив, когда, сдав последний выпускной экзамен и получив аттестат зрелости, к нему приехал Игорь.
— Аттестат? Надо отметить! Будем читать стихи и пить пиво!
— Какое пиво? У тебя есть деньги?
— У меня мало. Я думал, ты имеешь… Вместе приятели наскребли рублями и мелочью аж на два литра кружечного пива.
За пивом в павильончик у станции Юлик послал овчарку Дайну. Снял с алюминиевого бидона полукруглую ручку, надел её на шею собаке. Бросил на дно бидона записку, адресованную продавщице Клаве, и деньги. Прицепил бидон снизу.
— Беги! Одна нога здесь, другая там! — напутствовал он верную псину. И Дайна, видимо привыкшая к бидону, затрусила в верном направлении.
Дайна вернулась минут через двадцать. Голова бедняги была низко опущена из-за тяжести бидона, в котором колыхалось два литра пива.
Приятели со стаканами жигулёвского сидели у стола на терраске.
—«Баллада о прекрасной даме»! — объявил Юлик и решительно шмыгнул носом: — «Благословен тот день, тот час, благословен тот полдень жаркий, тот миг, когда впервые вас увидел я в старинном парке»…