Утреннее солнце светило в номер. Хорошо было лежать, прикрыв глаза от яркого света, слышать голос жены:
— Тут в холодильнике фанта, кока-кола, пиво, «Аква Минерале». Что ты хочешь?
— «Аква минерале».
Она подала стакан со стреляющей пузырьками водой. Он отпил несколько глотков, осторожно поставил стакан на тумбочку. И это движение напомнило о Москве, о больнице, откуда он выписался после инфаркта два месяца тому назад.
Жена достала из чемодана тонометр, мерила ему давление, а он думал о проклятом коридоре, о том, что неминуемо придётся тащиться по нему к лифту на завтрак, обед и ужин. «Это было авантюрой — лететь сюда с Мариной, связывать её своей немощью…»
— Давление неплохое, — сказала она. — Побудешь один? Мне надо спуститься вниз. Скоро вернусь.
Едва она вышла, как зазвонил мобильный телефон. Пришлось подняться, взять его с письменного стола. Какой-то итальянец спрашивал Марину.
— Марина но ин каза, — сказал он на корявом итальянском.
Встал с постели. Теперь нужно было заставить себя умыться. Вошёл в большую, сверкающую чистотой ванную. На углу умывальника лежало несколько кусков мыла в фирменных обёртках с изображением отеля.
Это было прекрасно — как следует вымыться холодной водой, вытереться чистым махровым полотенцем.
В номере он отворил балконную дверь, увидел сверху огромный пустынный бассейн, окружённый пальмами, кипарисами, цветущими кустами. Зелёный мир был наполнен щебетом птиц.
— Господи! — сказал он вслух. — Спасибо Тебе за то, что не помер. Дай мне ещё пригодиться Тебе на этом свете.
— Смотри, что мне удалось взять для тебя на всё время. — Марина вошла в номер, толкая впереди себя кресло-каталку. — Не надо будет бояться коридора, ничего!
— Спасибо… — У него упало сердце. Он представил себя в этой коляске, сделавшегося в два раза ниже ростом, беспомощным стариком.
— Оказывается, ещё можно успеть позавтракать. Хочешь есть? Сейчас умоюсь, переоденусь, и поедем. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо.
Не хотелось садиться в каталку. Но ещё меньше хотелось пережить то, что произошло в коридоре. Потрогал холодные ободки больших колёс. Сел. Откинулся на спинку. Подумал: «Катастрофа… Кажется, совсем недавно мама и папа катали на санках, а теперь мне семьдесят восемь лет».
Он поймал себя на том, что всё время думает о себе, в то время как Марина, которая на тридцать лет моложе, не имеет секунды свободной для себя. Всю ночь вела по перегруженной автостраде арендованную автомашину от аэропорта Болоньи, опекала его без конца. Уговорила поехать с собой в командировку. И теперь катила впереди себя кресло-каталку со стариком-инфарктником.