Начались боли в пояснице. «Радикулит, что ли? Весь разваливаюсь. Надо бы пойти к мануальщику, вообще сделать анализы», — подумал он как-то поздно вечером, подъехав к дому и не находя сил вылезти из машины.
Но он ничего не сделал. Проклятый чемодан не шёл из головы.
И он сам удивился тому, что не испытал особой радости, когда через полтора месяца поездок в Шереметьево ему все же вручили пёстрый от наклеек целёхонький чемодан — запертый, затянутый ремнями. Оказалось, из-за какой-то путаницы чемодан сначала занесло в Тунис, а затем в Гаагу.
И от того, что подарки наконец были розданы, он тоже не испытал радости.
А ещё через месяц он умер в онкоцентре от раковой опухоли в позвоночнике. Со множественными метастазами.
Он лежал в гробу на постаменте — высохший, жёлтый. И ни жене, ни коллегам-врачам, приехавшим в крематорий на похороны, в голову не могло прийти, отчего это он заболел скоротечным раком.
Было около семи вечера. Вот-вот они должны были подойти. Видимо, нужно было бы напоить их чаем, хоть чем-нибудь угостить.
Я открыл холодильник, оглядел его пустые полки. Вынул сиротливо таящуюся в уголке коробку шпрот и последний помидор.
Вскрыл консервы, разложил шпроты веером на тарелке, разрезал помидор на узкие дольки. Нарезал хлеб.
Зачем мне нужна была эта встреча? Я досадовал на себя: «Интеллигентская мягкотелость. Тоже мне писатель, учитель жизни. Пожалел несчастных и обездоленных, а самому угостить нечем. Что сам завтра буду есть? И о чём с ними разговаривать? Сам не знаю, как жить».
…Неделю назад поехал с путёвкой Бюро пропаганды художественной литературы в какое-то ПТУ, где обучают будущих крановщиц, чтобы заработать выступлением четырнадцать рублей пятьдесят копеек. Еле нашёл на окраине Москвы обшарпанное здание. По дороге решил: прочту десяток стихотворений, а потом проведу беседу о том, как важно при выборе профессии прислушаться к тому, чего на самом деле хочет душа.
На этой-то затее я и попался. Вызвал на себя шквал записочек, вопросов с мест. Вызвал к себе нездоровое доверие. После встречи обступили. Кто-то попросил номер моего телефона. Провожали до метро. И вот позвонила некая Наташа, напросилась прийти с двумя подругами, посоветоваться бог знает о чём.
Шёл восьмой час. Они все не приходили. Мне нужно было дочитать чужую рукопись, чтобы написать на неё внутреннюю рецензию для «Нового мира».
Вдруг показалось, будто кто-то выкликает моё имяотчество.
Вышел на балкон и увидел с высоты своего третьего этажа стоящих у закрытой двери подъезда трёх девушек, разряженных, как на праздник. Никого из них я не узнал.