Земля опять потвердела, когда уже выбивались из сил. Похоже, началась стерня.
Я остановился как вкопанный: дома!
Но это были не дома, а стога сена. Что ж, пускай хоть стога, все-таки чувствуется близость жилья. Видимо, Сабибур рядом.
Минут пять отдыхали, вернее, пытались отдышаться. Потом опять двинулись по азимуту. И вот тогда в сереющем сумраке увидели настоящие дома.
Вот он, Сабибур!
Я поднял руки. Люди сходились ко мне, кольцо их становилось все плотнее. Тяжелое дыхание. Тяжелые шаги.
Пошли.
На этот раз счастье нам улыбнулось: мы вышли точно на один из переулков, пересекавших главную улицу Сабибура, вытянутого вдоль реки.
Надо было идти переулком.
Отряд без команды убыстрял и убыстрял шаг. Все теснее и теснее прижимались друг к другу люди, словно близость товарища могла защитить, оградить от огня, от гибели.
Миновали огороды.
Вот первый забор. Чуть покосившийся, серый, как все ночью. И смутные очертания первого дома.
Отряд торопливо втягивался в переулок.
Кто-то задел булыжник, кто-то оступился.
Впереди — широкая, неровная, пустынная улица Сабибура, и справа, на углу, — круглый бетонный дот.
Тишина стояла в Сабибуре. Могильная, ничем не тревожимая тишина. Ни разу не заржал конь, не лаяли собаки, не слышно было даже кур...
Это было верным признаком засады: фашисты, готовя засаду, всегда заставляли жителей запирать животных, чтоб лучше слышать приближение партизан.
[249]
Бежать мы не могли. Нам ничего не оставалось, как идти вперед.
Я надеялся на одно: при первой пулеметной очереди на дот обрушится огонь всех пулеметов и автоматов, и мы все же проскочим.
Переулок оборвался. Мы ступили на улицу.
Дот молчал.
Перебежали к забору на другой стороне улицы. За нами продолжали бежать, тяжело топая, десятки людей-.
Дот молчал.
Я оглянулся.
Над дотом, хорошо видный отсюда, мирно свисал журавль.
Колодец! Бетонный колодец! Всего-навсего бетонный колодец, похожий на пулеметную точку!..
Отряд продолжал перебегать улицу. Я махал рукой, показывая: скорее вперед, в поле! Вместе с ординарцами тоже бросился в поле.
Но метрах в трехстах за деревней люди вдруг стали падать. Без команды. Без всякой видимой причины. Меня тоже потянуло лечь. Бросился ничком в грязь и лежал так минут пять, жадно вдыхая запах земли и перегноя.
Потом поднял голову:
— Почему лежим?
— Не знаю... — тихо ответил адъютант.
Что там было знать?.. Просто после встречи с «дотом» нужна была передышка.
Трудно было отрываться от земли.
— Встать, — приказал я. — До шоссе и железки еще десять километров. Погибнем. Встать!
И люди встали. Уже серело. Мы прошли Сабибур. Мы должны были успеть перейти шоссе и железную дорогу. За ними — я видел это по карте — лес. Лес укроет отряд...