* * *
Неудержимо светало.
Из расплывчатой мглы возникали, обретая твердые очертания, то щепотки дальних кустов, то черные будылья на полях, то первые борозды пашен.
Рассвет как бы заново лепил мир.
Вот он вылепил первый хутор: несколько домиков, заборы, хлевы.
А вот еще крыши, еще заборы.
От дальних заборов отделились силуэт лошади, за-
[250]
пряженной в плуг, и фигурка пахаря. Пахарь остановился, приложил руку к глазам: увидел нас.
Не останавливаясь, я отдал приказ: десять бойцов на конях — по хуторам. Собрать какой-нибудь еды.
Конные поскакали вперед.
Бойцы дышали хрипло, прерывисто. Иные шагали, не глядя по сторонам. По серым лицам стекал пот.
А Сабибур все еще виднелся вдали. Всего два-три километра отделяли нас от него, от немецкого гарнизона, от фашистской фабрики смерти.
— Не отставать! Не отставать!
На ходу расстегивали ватники, вороты рубах, встряхивали плечами, поудобней пристраивая врезавшиеся лямки мешков.
— Не отставать!
Возвратились первые конные:
— Хлеб, товарищ майор! Сало! Молоко!..
— Раздавайте людям, не останавливаясь!
Конные, перегибаясь в седлах, опускали в протянутые руки домашний хлеб, кувшины, бруски сала.
— Вперед! Не отставать!
Стало совсем светло, когда впереди показалась насыпь железной дороги.
Задыхаясь, я встал на обочине. Махал руками, не в силах кричать, — показывал на насыпь.
Бойцы поняли. Напрягая последние силы, убыстрили шаг.
Я помню эту насыпь, как сейчас: усыпанные щебнем откосы, пятна мазута на камнях, черные, выщербленные шпалы.
С насыпи мы увидели шоссе Владава — Хелм. Совсем близко. Метров за пятьсот.
И услышали первый немецкий грузовик. Он катил с севера.
Легли.
Вдавливая тела в землю, лежали, пока грузовик не промчался мимо.
Если бы он затормозил — конец шоферу, но и нам беда: выстрелы привлекли бы внимание противника.
Шофер не затормозил. Но за первым грузовиком могли появиться другие. Это понимал каждый.
Теперь люди бежали к шоссе сами, не дожидаясь команды. Падавшим помогали подняться, перехватывали у них груз и опять бежали.
[251]
Шоссе!
Широкое, щебенчатое, мокрое, с кучами песка по сторонам.
Заря полыхала в полнеба. В черных лужах на шоссе плавали розовые отсветы. И розовели черные, беловатые, серые стволы деревьев в лесочке за шоссе.
До него оставалось метров триста.
Только перебежать сырую луговину с вихрами белесой прошлогодней травы...
Нам не удалось перебежать ее сразу.
Шум автомобильного мотора приближался слишком стремительно. Теперь с юга.
Может, возвращался давешний шофер, заподозрив неладное?
Отряд был уже на другой стороне шоссе.
Мы падали под кучи песка, прижимались к ним, старались слиться с землей.