С этого и начал разговор с Овчинниковым:
— Тебе бы, Вениамин, еще подлечиться надо, рано ты из санбата удрал.
— Уж не вернуть ли меня туда хотите? — усмехнулся Овчинников.
— Я не о том. Домой бы тебе не мешало съездить. В отпуск.
— Кто же меня пустит?
— Комдиву позарез «язык» нужен… — Брызгалин умолк и выжидательно посмотрел на Овчинникова.
— Ладно, возьму. Раз надо, значит — надо. А дадут там отпуск или не дадут — это уж дело десятое.
— Насчет отпуска я все же попробую договориться.
— Как хотите.
Овчинников брал с собой еще двоих. Володя долго упрашивал его:
— Возьмите! Для меня это первое комсомольское поручение. Ну сами понимаете…
Наконец Овчинников уступил.
— Ладно. Раз поручение, значит — надо. Третьим тогда пойдет комсорг Картошкин, пусть поглядит, как ты это поручение выполнишь.
Вскоре они все трое собрались в землянке, и Овчинников изложил свой план:
— Брать будем днем. А то ночью хватаем кого попадя, а толку от таких «языков» не очень-то много. Если уж брать, так брать офицера, которому было бы что рассказать нашему командованию… Я и Картошкин переоденемся в немецкую форму, тебе, Володя, сейчас принесут гражданский костюм. Будешь изображать партизана. Комсомольца, захваченного нами в лесу. Вот такое и будет тебе первое комсомольское поручение…
Линию фронта переходили ночью.
Над землей низко висел предрассветный туман. Он клочьями цеплялся за ветки деревьев, за колючую проволоку ограждения, густо заполняя низинки. В небе изредка хлопали осветительные ракеты, верхняя кромка туманной пелены становилась оранжевой, но внизу ничего не было видно, и разведчики продвигались по ничейной земле довольно быстро. Овчинников полз впереди, за ним по снегу тянулась полоса, по которой полз Картошкин. Володя тоже старался не сбиться с этой полосы.
Потом Овчинников жестом приказал им остановиться и ждать, а сам уполз вперед. Володя догадался, что они близко подошли к немецкому переднему краю, и Овчинников пошел искать проход. Возможно, ему придется снимать часового, как бы не наделал шума. Картошкин взял на руку автомат, снял с предохранителя. У Володи на этот раз был только пистолет, он тоже снял его с предохранителя.
Овчинникова они ждали долго, до рези в глазах вглядываясь вперед, в молочную пелену тумана, напряженно вслушиваясь в приглушенные туманом звуки, вздрагивая от каждого шороха. А ночь была наполнена звуками до отказа. Вот где-то далеко фыркнула лошадь, на нашей стороне кто-то колет дрова, эхо гулко разносится по лесу. Должно быть, повара собираются готовить завтрак. Разведчики перед уходом поели всухомятку, и сейчас Володе мучительно захотелось пить. Володя лизнул языком снег, но он показался горьким.