— Скоро, — повторяет в сотый раз кряду женщина, лицо которой почти стерлось в темноте.
Женщины Джек побаивается, а потому покорно идет.
Куда?
В парк. Черные дорожки залиты дождем. Деревья-колонны подпирают небо. Где-то далеко впереди маячит огонек. И заметив его, женщина останавливается.
— Я спасу тебя, — утверждает она, наклоняясь. — Я тебя обязательно спасу. Верь.
— Хорошо.
— Иди туда. Сиди тихо. Что бы ни случилось, сиди тихо.
Она толкает Джека в кусты, и он падает. Ветви хлещут по щекам и рукам, листья царапают кожу, а руке, той самой, которой было тепло, становится очень холодно. Джек поднимается не сразу, он пытается перевернуться на живот, но лишь качается по грязи, пока, наконец, не решается вцепиться в ветки.
Джинсы теперь совсем мокрые.
Будь Джек рыцарем, он развел бы костер, а лучше два — слева и справа. А от дождя спрятался бы под щитом или сразу — драконьей шкурой. Она ведь не промокает, в отличие от куртки.
И Джек садится на мокрую траву, обнимает колени и ждет. Он ждет долго, так долго, что шея и плечи затекают, а холод пробирается в самое нутро. Но Джек не смеет шевелиться: ему ведь сказано сидеть тихо.
Он послушен и верит женщине. Та никогда не обманывала Джека.
Он почти задремал, когда услышал крик. И вскочил. И бросился, не зная, зачем бежит, но спеша изо всех сил. Проломив дорожку кустов, Джек оказывается в аллее и видит женщину, лежащую на земле. Над ней склоняется огромный белый медведь. Правда, шерсть его вовсе и не белая, но скорее желтая, как простыня, на которую чай пролили. Вода скатывается с этой шерсти и стекает под живот, под лапы.
Медведь стоит неподвижно, а вот женщина ползет. Она сначала пятится на четвереньках, не спуская с чудовища взгляда, а потом вдруг вскакивает и бежит. Зверь позволяет ей отойти, и лишь затем пускается по следу тяжелой хлюпкой рысью.
— Догонит, — говорит кто-то, и Джек поворачивается на голос.
Он видит человека в белой меховой шубе, к которой пришиты звериные головы. И головы эти смотрят на Джека, пощелкивают и посвистывают, как будто переговариваются.
— Ты кто? — спрашивает Джек.
— Колдун.
— Хороший?
— Как колдун — да. Как человек — не очень.
Он берет Джека за руку. Прикосновенье обжигает холодом, как если бы до железной трубы на морозе дотронуться, но ведь человеческая рука — совсем не из железа?
Колдун идет быстро, но за ним Джек — странное дело — успевает. Дорожка сама ложится под ноги, стремясь угодить. Она выводит на поляну, окруженную фонарями, и все вдруг вспыхивают разом.
— Чтобы тебе было лучше видно, — говорит колдун, отпуская руку. — Ты принадлежишь мне.