— Эшли! — крикнула Пейтон, заходя внутрь. — Ты где, Эшли?
Секунду-другую она шарила в поисках выключателя.
Кровь стучала в моих висках.
Вспыхнул свет — и почти тут же раздался страшный крик Пейтон.
Я была почти готова к этому крику и даже не вздрогнула.
Эшли лежала на бетонном полу у основания лестницы. Лицом вверх. Глаза распахнуты. Пустые, мертвые глаза. Рот приоткрыт. Выражение лица — странная смесь ужаса и удивления, теперь навечно. Пальто было по-прежнему на ней, но расстегнуто. Полы разметало, и был виден веселенький персиковый брючный костюм, такой неподходящий для посещения стройки. Правая нога Эшли была неестественно подогнута под тело — как отломанная ветка. Под ее затылком растеклась лужа крови — страшный красный венец.
Я долго не могла оторвать взгляда от тела Эшли. Потом медленно подняла глаза — вверх, вверх, вверх. Пришлось далеко откинуть голову: лестница уходила до самого верха башни. Картины предполагали развесить, как я понимаю, на стенах просторных лестничных площадок. Судя по положению тела, Эшли летела с большой высоты, или долго катилась по лестнице, или выпала, перегнувшись через перила одной из лестничных площадок.
— Она мертва? — между всхлипами спросила Пейтон. Ее рыдания отдавались эхом в пустой башне.
— Да, — тихо подтвердила я.
Тем не менее, я хотела убедиться в очевидном, опустилась рядом с телом на колени и взяла правую руку Эшли. Пульс не прощупывается.
Я встала и огляделась. У стены какие-то коробки, банки с краской. Две типичные для картинных галереи лавочки — на них наброшена ткань. Сумок, которые Эшли привезла в своем «мерседесе», нигде не видно. Очевидно, она унесла их куда-то наверх… туда, откуда она упала. Или откуда ее столкнули. Неужели? Неужели кто-то действительно убил ее?
Я стояла на ватных ногах. Голова кружилась.
Тем не менее, я преодолела желание бежать. Пейтон перестала всхлипывать. Я вслушалась в тишину. Ни звука. Если в силосной башне кто и был, он затаился.
Вдруг за мной раздался странный кряк.
Это Пейтон вывернуло наизнанку. Резкий запах лимона — она тоже ела лимонный торт…
— Все, все, больше не смотри! — приказала я, хватая ее за руку. — Прочь отсюда. Надо звонить в полицию.
Пейтон, неловко вытирая рот и поскуливая, сделала несколько шагов к двери.
Когда она уже вышла, я на секунду задержалась и вновь посмотрела на Эшли, стараясь закрепить в памяти все детали. После этого я медленно покинула башню и закрыла дверь.
Пейтон стошнило еще раз. Остатки лимонного торта оказались на снегу. Я нашарила в кармане пальто бумажную салфетку и подала ей — утрись!