Как известно, непреодолимым сценическим препятствием для оригинального сюжета в советское время стала адаптированная доморощенная пьеса с новой драматургией и переосмыслением акцентов. Безусловно, «венская поделка» (или подделка?) театра «Московская оперетта», которой можно «насладиться» и сегодня (попробуйте, хотя на этот счет есть большие сомнения!), в серьезный расчет приниматься не может. Однако и «новодел» Большого театра также ничего, кроме устойчивого отторжения, не вызывает. К тому же в Москве и без него есть уже три постсоветских варианта «Летучей мыши», основанных на оригинальном либретто (в «Геликон-Опере», Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко и в «Новой Опере»). Есть-то, конечно, есть, но ни на одну из них так и не легла печать режиссерско-драматургического гения: с появлением спектакля Большого театра мы приобрели очередную головную боль — уже пятую по счету.
То, что первые два акта мы плывем на «Титанике» по дунайскому фарватеру, затем натыкаемся на «высокий интеллект» капитанской постановочной команды, в результате терпим крушение, а затем, прихватив спасательные жилеты и круги, целыми и невредимыми вплавь добираемся до берега, лишь «сговор» постановщиков между собой: на концепцию он никак не тянет. А на игру в бирюльки — в самый раз! То, что всех героев договорились вырядить по моде 70-х годов прошлого века, момент вообще проходной и банальный. То, что все первое действие специально создано для публичного стриптиза Альфреда, не вызывает ни малейших сомнений! То, что второй акт нужен постановщикам лишь ради всеобщей пьяной оргии с полуголыми девицами в настоящем фонтане «из шампанского», факт более чем очевидный! Мусоргский со своей «Сценой у фонтана» в «Борисе Годунове» просто отдыхает! То, что князь Орловский (как известно, меццо-сопрановая партия травести) — теперь переодетая князем русская княгиня (стало быть, уже и не травести), говорит лишь о музыкальном волюнтаризме и невежестве постановщиков — больше ни о чем! То, что в третьем акте дело до тюрьмы так и не доходит, а все разоблачения осуществляются на берегу, куда постепенно прибывают спасшиеся после кораблекрушения, постановщиков нисколько не трогает. Тут рядом в соседней шлюпке оказывается и Альфред, уснувший в ней вместе с пьяными матросами, так и не доставившими его до «места назначения» (естественно, что драматическая партия тюремщика Фроша просто выброшена как бездарный рудимент, а директор тюрьмы Франк — теперь капитан корабля). В финале, тем не менее, звучат полагающиеся здравицы в честь Короля Шампанского — и все это на фоне видеографического задника, на котором наш «:Титаник», то вдруг утонет, накренившись под углом 45 градусов, то вдруг снова всплывет. Уж что этим хотели сказать постановщики, решайте сами: я воздержусь.