– Надевай кроссовку, я подержу лист.
Я попробовала натянуть обувь, но лист вихлялся во все стороны.
– Подожди, дай я.
Захар взялся за мою ногу повыше лодыжки, и я почувствовала его сильные руки.
– Ой!
– Че «ой»? Больно, че ли?
– Конечно. Полегче, чуть ногу не вывихнул.
Он плюнул на лист и присобачил подорожник к моей пятке. И помог мне надеть кроссовку. Через два шага лист все равно сполз, но я уже не ныла. Я не ныла, но ныло что-то во мне, и ныло сладко – от прикосновения руки Захара. Потому что этот парень мне очень и очень нравился, я уже говорила. И то, что на даче он игнорировал нашу компанию и жил сам по себе, привлекало к нему еще больший интерес. День, когда он приходил на конечную автобуса, был для меня особенным, тогда я возвращалась домой, как после какого-то праздника, или как будто я побывала на чьем-то дне рождения.
Шагов через десять пришлось снова остановиться.
– Елки, вот ты привязалась ко мне с мозолью своей, надо было тебя на даче оставить с лягухами. Какой же дурак, прости, дура надевает кроссовки на босу ногу?
– У меня чистых носков не оказалось.
– Так надела бы грязные!
– Грязные не хотела.
– Постирала бы, блин, девушка называешься!
– Не ворчи. Ты как моя мама.
– Твоя мама не надела бы кроссовки без носков.
– Ну, в этом ты прав, конечно…
Захар сел на рельсу, снял кеду, стянул с ноги носок:
– Бери, кулема! Ветка ты с трухлявого дерева!
– Спасибо! А ты как же?
– Да вот так.
Так мы и шлепали, у обоих по одному носку, мне стало намного легче, натирать почти перестало. Я была в джинсах, и незаметно, что на мне носок только один, а он – в шортах, и один носок на его ноге выглядел чудовищно смешно. Носок в черно-белую, как жизнь, полоску.
– Черт, никогда не думал, что по шпалам идти так неудобно. Не по шагу шпалы проложены. Как-то инженеры не рассчитали.
– Кто-то коротконогий шпалы клал, – заметила я. – И так – по всей стране, прикинь.
И вдруг за нашими спинами раздался гудок тепловоза. Мы просто чуть не упали от удивления. Отпрыгнули в стороны, Захар – в одну, я – в другую, и буквально через минуту мимо нас промчался груженный досками состав. Кажется, там всего-то три вагона было, но, чтобы человека переехать, и одного много.
– Ничего себе! – Захар почесал затылок. Мы недоуменно уставились друг на друга и захохотали.
– Кто сказал, что ветка заброшенная?! А?
– Да-а… а я и не знал! Во дела!
– Завод снова в действии?
– Выходит, так!
– Ну и хорошо!
А потом мы песню загорланили:
Через две, через две зимы,
Через две, через две весны-ы
Отслужу, отслужу, как надо, и вернусь!
Мы специально строевую орали, под нее шагалось легче. А если по правде, это была единственная песня, которую мы знали оба.