– Рассказывай, что там было? – спросил десятник, но рядом объявился решительно настроенный Дядюшка Ба.
– Вы чего к нему пристали, рожи вшивые? Ему пожрать надо и оправиться!
Я думал, что сейчас обозный будет послан далеко и надолго, но, к моему удивлению, этого не произошло. Мне позволили сходить до ближайшего рва, вырытого в лесу для всяких нужд, а затем я получил от Дядюшки Ба краюху хлеба и большой кувшин молока.
– Может, вы пока расскажете? – предложил я, принимаясь за еду.
Сам я устроился на телеге, а эти двое разместились прямо на земле, на моем «тулупе».
Визерс пожал плечами:
– О чем рассказывать? Ничего же не было.
Но Ярх своего шанса не упустил, в красках описал, чем они занимались в последние дни, и как к командиру приходили инквизиторы требовать моей головы, и как рота вместе с прочим воинством шагала на юг. Из его речей я понял, что армия у нас теперь приличная и что мы вполне в состоянии встретить герцога Примейна и потягаться с ним.
Молоко и хлеб кончились, и тут уж мне пришлось поработать языком.
Говорил я тихо и время от времени оглядывался – не хватало еще, чтобы нас подслушали и каждая собака в лагере узнала, что я не скромный чувачок из обоза, а только им прикидываюсь.
– Двуликий гигант? – сказал Визерс, когда я закончил. – Это Хранитель Времени. Так его изображали.
– А кто он? – спросил я.
– Один из падших богов, чье имя теперь забыто, а осталось только прозвище, чтобы им остальные боги подтерлись, – заявил Ярх с бравадой, как мне показалось, слегка напускной. – Ладно, давай, мы пойдем, не стоит нам тут слишком долго срански торчать.
– Э, а что с этими-то?.. – и я мотнул башкой в ту сторону, где расположился Арсаир ва-Рингос со своими подчиненными.
– Есть план. Но тебе лучше о нем не знать. Пока, – тут Визерс поднялся, и я понял, что большего не добьюсь – то ли план требует моего незнания, то ли я не буду задействован при его осуществлении.
Ладно, не очень-то и хотелось.
Они ушли, а я принялся устраиваться на ночлег – хоть и продрых весь день, спать хотелось по-прежнему, да и ознобная слабость накатывала время от времени, превращая меня в трясущегося дистрофика.
Утром я обнаружил, что опух еще больше, но зато сил в организме стало больше.
Едва успел подняться, как со всех сторон запели трубы и рога и лагерь пришел в движение.
– Давай! Запрягаем! Помогай! – завопил оживившийся Дядюшка Ба.
Ну что же, назвался груздем – полезай в кузов.
Мы запрягли в телегу двух одров неопределенного цвета и устроились на облучке. Телега двинулась, и все хозяйство, наваленное за нашими спинами, заколыхалось и задребезжало.