) Почти год прошел, а он все не может оправиться от шока, так внезапно его оторвали от жены, от дома, от всех планов, от будущего… У него до сих пор земля из-под ног уходит.
Стоя в углу кухни, он заново переживает этот кошмарный спор, бессознательно опустошил два или три стакана пунша, никого не видит, ни с кем не говорит… потом замечает, что Дерек направляется прямиком к нему, с белыми это сплошь и рядом, стоит им углядеть черного на отшибе, сразу пугаются, как бы он не почувствовал себя в изоляции, ну вот, так и есть, подгребает со словами:
— Здравствуйте еще раз.
Если он спросит, как мне нравится на новом месте, думает Чарльз, не трудно ли было привыкнуть к университету, очень ли сильно он отличается от чикагского, я свалю отсюда к чертовой матери. И пусть он только попробует вякнуть хоть что-нибудь насчет пунша.
— Неприятности? — спросил Дерек. — Извините, я вас едва знаю, но… у вас такой вид…
— Да ладно! — буркнул Чарльз, захваченный его прямотой врасплох. — У меня проблемы с моими чадами.
— Большими или маленькими?
— Маленькими.
— Маленькие детки — большие бедки.
— У вас тоже?
— По правде говоря, да, и у меня с чадами не все ладно.
— Маленькими или большими? — полюбопытствовал Чарльз.
— Большими.
— Большие детки — большие бедки, — усмехнулся он.
Рассмеялся и Дерек.
— У меня две дочери, — продолжал он. — Одной восемнадцать, другой двадцать один. Старшая, Анджела, в Манхэттене… делает то же, что делают в Манхэттене тысячи молодых женщин.
— Мечтает стать актрисой, — подсказал Чарльз.
— Точно.
— А пока работает официанткой.
— Прямо в яблочко.
— А та, которой восемнадцать?
— Марина. Да, она-то меня и беспокоит. Она ничего не ест.
— Это в ней от матери? — спросил Чарльз, бросая взгляд в дальний угол комнаты на худенькую Рэйчел, а та в это время зажала губами разом две сигареты, обе зажгла и одну протянула Шону.
— Нет. — Дерек покачал головой. — Нет, Рэйчел не мать моих дочерей. Их мать уехала, когда они были совсем крошками.
— Вот оно что.
— Марина на днях потеряла сознание в классе, — продолжал Дерек. — Она учится в колледже Сары Лоуренс, в Бронксвиле. Специализируется на Холокосте.
— А-а-а. На Холокосте. Так это ее специальность.
— Хм. Хм.
— Кстати, вы не находите, что пора бы учредить здесь кафедру по рабству? Серьезно! И докторантуру по продвинутому рабству?
— Отличная идея, — сказал Дерек.
— А доводы вот такого рода: я тут хорошенько поднажал и набрал достаточно материалов для нескольких обязательных предметов, годных, чтобы учредить кафедру курса повышения специализации по пыткам, а через годик-другой это потянет и на докторантуру по геноциду.