Земля обетованная (Реймонт) - страница 426

Эти два пространных высказывания Реймонта объясняют цель и позицию писателя.

Сюжет «Земли обетованной» словно подсмотрен в жизни: три друга, три «лодзинских брата» — Кароль Боровецкий, Макс Баум и Мориц Вельт, поляк, немец и еврей, собираются начать собственное дело. Вокруг этого разворачиваются события, плетется интрига, в которую так или иначе вовлекаются десятки персонажей «многонаселенного» романа: хлопковые, шерстяные и шелковые цари и царьки, фабриканты и банкиры, купцы и перекупщики, инженеры и рабочие, конторщики и врачи, светские дамы и девицы на выданье…

Кажется, Реймонт не упускает ни одного из характерных проявлений жизни Лодзи конца XIX в.: модернизируются и расширяются фабрики, погибает ручное ремесло, малые предприятия поглощаются крупными. Писатель показывает различные способы обогащения (в том числе такие, как спекуляция, инсценированные банкротства и т. п.), разорение шляхты, массовый исход бедноты из деревень, ее пролетаризацию, наконец, нарастающий протест рабочих против жесточайшей эксплуатации. Словом, парафразируя известное высказывание, из романа Реймонта о становлении капитализма на польских землях можно узнать не меньше, чем из книг специалистов.

Лодзь всегда в движении: одни наживаются, другие терпят крах, кто-то сегодня на гребне удачи, а кто-то в бездне отчаяния…

Дельцы торопятся, им некогда перевести дыхание. И Реймонт спешит за своими героями, совершая переходы из шумных фабричных цехов в конторы, заваленные бумагами, из роскошных дворцов в ветхие лачуги, из пивных, где дельцы предаются пьяным оргиям, в будуары светских львиц, а оттуда выходит на грязные, зловонные улицы…

Интерьеры сменяются пленэрами, мелькают лица, фразы обрываются на полуслове, день гонит ночь — темп взят Реймонтом почти кинематографический. Кажется, раскаленное колесо романа не выдержит нагрузки и вот-вот даст трещину.

Реймонт сам признавался: «Я со страхом думаю о все отдаляющейся минуте, когда смогу поставить под последней строкой слово «конец»… Иногда я досадую на себя, на свою фантазию, подбрасывающую мне все новые и новые детали, факты, типы…»

Избыточную повествовательную щедрость Реймонта отмечали и критики: «Недостатки его прозы — не в бессилии, а в чрезмерной силе. Дорвавшись до пера, он хочет буквально извергнуть из своего воображения огромную толпу персонажей, которые домогаются рождения. Их так много, что писатель не может справиться с ними… Но все они как живые, живут не только на бумаге».

Ощущение «несбалансированности» повествования в «Земле обетованной» проистекает и из того, что в ней нет традиционной для жанра романа опорной конструкции: главного героя. Кароль Боровецкий, не раз выдвигающийся в произведении на первый план, всего лишь пружина, которая приводит в действие другие силы.