То и дело она испуганно озиралась по сторонам — стоило деревьям вдруг зашуметь сильнее или воронам с карканьем взлететь с ветвей и устремиться к городу, как Люция с возгласом ужаса, вся дрожа, прижималась к Каролю, и ему приходилось успокаивать ее поцелуями и увереньями, что они тут в полной безопасности.
— Карл, у тебя есть револьвер? — спросила она.
— Да, есть.
— Достань его, золотой мой, единственный. Видишь ли, мне тогда будет спокойней. Ты же никому не отдал бы меня, правда? — шептала она, прижавшись к нему.
— Конечно, не беспокойся. Но чего ты боишься?
— Сама не знаю чего, но очень боюсь, очень! — И глаза ее быстро скользили по роще.
— Здесь нет убийц, даю тебе слово.
— Ну да, я недавно читала, что в этой роще убили рабочего, который возвращался с работы, я точно знаю, что тут убивают. — И она нервно содрогнулась.
— Будь спокойна, со мной тебе ничто не грозит.
— Я знаю, ты, наверно, очень храбрый. Я люблю тебя, Карл, поцелуй меня, только крепко-крепко.
Он начал ее целовать.
— Тихо! — воскликнула она, отрываясь от его уст. — Кто-то зовет!
Никто не звал, роща шумела, деревья медленно, как бы автоматически, раскачивались, самые высокие из них, казалось, разгоняли верхушками клубы тумана, плывшего с полей все более угрожающе, но постепенно редевшего, так как дождь припустил и капли сыпались на рощу, будто крупные зерна, громко барабаня по жестяной крыше ресторана.
Кароль раскрыл зонт, они, спасаясь от дождя, стали под дерево.
— Ты промокнешь, я очень жалею, что ты вышла в такую ненастную погоду.
— Ах, Карл, мне это так нравится!
Она сняла перчатку и подставила под дождь тонкую белую руку.
— Еще простынешь и захвораешь.
— Вот было бы хорошо, я бы лежала в постели и могла бы все время думать о тебе.
— Да, но тогда я не смог бы с тобою видеться.
— Раз так, не хочу болеть. Я уже целых три дня не видела тебя и не могла выдержать, мне непременно надо было с тобою встретиться. А ты — ты думаешь обо мне?
— Приходится, потому что не могу думать ни о чем ином.
— Как это чудесно. Ты меня еще любишь, Карл?
— Люблю. Неужели ты сомневаешься?
— Я тебе верю, верю, что ты будешь меня любить всегда.
— Всегда.
Кароль старался говорить ласковым тоном и придать лицу счастливое выражение, но удавалось это не слишком хорошо — гамаши у него промокли, в галоши набралось воды и грязи, вдобавок его ожидало сегодня так много работы.
Они провели вместе около часа, она решила возвращаться лишь тогда, когда ее лицо и руки настолько озябли, что Каролю пришлось их отогревать поцелуями, а когда он, прощаясь, спросил, действительно ли у нее было важное дело, о котором она говорила по телефону, Люция бросилась ему на шею.